Где эта улица, где этот дом, мои расплавленные мозги в памяти не сохранили. Помню только, как вошли мы в прохладный сумрак коридора.
- Глаша! - позвала кого-то Наталья Ильинична. - Разберите, пожалуйста, сумки и принесите в мою комнату два стакана не горячего чая с лимоном. Я должна немного поработать с девушкой, так что никого ко мне не пускайте. Идёмте, Натэлла...
Комната была небольшая, с высокой железной кроватью, пианино и письменным столом. Окна зашторены, видимо, от солнца, но прохлады, как в коридоре, не было, и сумрак комнаты подчёркивал её духоту. Вошла Глаша с двумя стаканами в подстаканниках чая, поставила их на стол и тихо вышла. Я даже не успела её разглядеть. Обычная женщина, взгляду не за что зацепиться. Через минут пятнадцать вошла Наталья Ильинична в лёгком распахнутом халате, открывавшем её шёлковую розовую комбинацию. От неё пахло земляничным мылом и влажной прохладой.
- Какая духота! - сказала она, открывая форточку. Солнечный луч ворвался в комнату, но тут же был выдворен на улицу плотной шторой. Взяв стакан чая, Наталья Ильинична взгромоздилась на кровать и, откинувшись на подушки у стены, умиротворённо предложила мне пить чай и рассказывать о себе.
Чай, спокойный деловой разговор, доброжелательное внимание Натальи Ильиничны сняли усталость ожидания и волнение, расположили к откровенности. Выслушав до конца мой рассказ, уже известный Северину, она передала свой пустой стакан, чтобы я его поставила на стол, и сказала:
- Прочтите-ка мне стихотворение, за которое вы на конкурсе получили первое место.
Это было стихотворение о жестокости войны, затеянной американцами в Корее, в которой вынуждены были принимать участие и корейские дети, стоя ночью «в белых одеждах до пят» вдоль горной дороги, чтобы могли пройти танки. Мой голос звенел от детского ужаса корейского мальчишки: «Мама! Ты слышишь?! Мне страшно!» Мне хотелось докричаться до всего мира: «Люди! Остановите войну! Нам, детям, нужен мир во всём мире!»
- Не плохо..., - сказала через небольшую паузу Наталья Ильинична, - Над стихотворением с вами работала Елена Владимировна? Да? Я так и думала... Не плохо. А можете мне ещё прочитать что-нибудь? Басню или прозу?
Я тут же начала читать басню «Стрекоза и муравей», но чувствую, что-то не так: не вижу ни леса, ни стрекозу, а всё ещё клокочет во мне ненависть к войне. Начала читать сначала - эффект тот же: нет изящной стрекозы, трудолюбивого муравья, вижу только детей на горной дороге. Вздыхая, Наталья Ильинична просит меня остановиться:
- Басня у вас никакая... А как с прозой? Не знаете? Ну, хоть монолог из какой-нибудь вашей роли прочесть можете?
И тут на меня такое отчаяние навалилось! «Всё, - думаю, - я никчёмная бездарь!» И неожиданно для себя, положила на бок стул, села на краешек, как на кочку, обхватила себя руками, сдерживая нервный озноб... «Невезучая я, - думаю, - никогда не найти мне своего счастья! Оно где-то в ледяных торосах затерялось, как Кай. И ему всё равно, найду я его или нет... Холодно... И пусть уж я замёрзну здесь среди снегов, а без счастья моего, без Кая, домой не вернусь...» В таком состоянии я прочла монолог Герды из нашего спектакля «Снежная королева».
- Так, это чуть лучше, - строго глядя на меня, сказала Наталья Ильинична. - Сядьте за пианино, сыграйте что-нибудь, вы ведь инструментом владеете?
«Что сыграть? Надо что-нибудь повеселее, чтобы себя приободрить, - думаю я, пробежав пальцами по клавишам, приспосабливаясь к силе их сопротивления. Сыграла «Итальянскую польку»... Плохо сыграла, сбивалась - месяц не сидела за инструментом, вот пальцы и не слушаются.
- Сыграйте песенку какую-нибудь и спойте.
Для музработника детского сада с песенками проблем нет. Играю, пою...
- Так, - обрывает меня на второй песенке Наталья Ильинична, - голоса нет. Спасибо, что мелодию не соврали... Потанцуйте под музыку.
Наталья Ильинична села за пианино и стала играть все ритмы: от русских фольклорных до вальсов, маршей и современных танцевальных. А мне что!? Я танцевать люблю! Под любую мелодию могу танцевать сама с собой. Вдруг, на самом быстром темпе музыка обрывается, и Наталья Ильинична кричит:
- Свет погас! Полная темнота! Ищите выключатель!
От неожиданности я налетела на стул, опрокинула его, но поняла - переход к этюдам. «Спокойно, - говорю себе, где стенка, я же знаю! Ощупью, ощупью... Двигайся медленно к стене... Люди-дураки всегда почему-то загоняют выключатель высоко, его трудно достать... Ищи, ищи его! А может быть он на другой стене?.. Руками... вдоль двери... Найди его! Щупай, щупай!..» Но выключателя нет, я не знаю, где он... Я прекращаю поиски и, как тогда у Северина с дверью, извиняясь, что прекратила работу, говорю:
- Я не знаю, где у вас выключатель...
Много ещё этюдов пришлось сделать, быстро перестраиваться, переходя в новые предложенные обстоятельства, а Наталья Ильинична всё покрикивает:
- А у вас дырка на чулке! Зашейте!
«Нет у меня никакой дырки - я в носочках», - не теряя предложенного Сац темпа, думаю, что надо переходить к действиям без предмета.
- Ах, дырка! - говорю я, глядя на ногу.
Беру со стола катушку ниток, воображаемую конечно, откусываю нитку, (спасибо Елене Владимировне, она часто нас гоняла с такими этюдами), беру иголку, вдеваю нитку, делаю узелок, начинаю зашивать прямо на ноге...
- За окном драка! Кто-то зовёт на помощь! - кидает новое событие Наталья Ильинична.
«Окно передо мной», - быстро соображаю я, встаю на цыпочки, чтобы разглядеть, что там внизу, но слышу:
- А куда вы иголку с ниткой дели? А?! Забыли про нитку?!.. Ладно, сядьте. Расскажите, были у вас конфликты в школе? Дрались с кем-нибудь?
- Нет, Наталья Ильинична... Хотя... Один раз хотела дать по уху обидчику, но он увернулся, и удар пришёлся другому мальчишке.
- Покажите, - заинтересовалась Сац и бросила на стул небольшого медведя, - Вот он, обидчик ваш!
Я тут же вспомнила, как шла в школе по лестнице вниз, читая учебник, а Шевченко мне ножку подставил, и я попой три последние ступеньки отсчитала... Падаю под дверью, медленно встаю, больно же... Но слежу за этим паразитом, как он в коридоре за мальчишками прячется... Ну, гад! Бегу к стулу, размахиваюсь... А медведь смешной такой... Лапу поднял, улыбается, как будто приветствует меня. Я остановилась... Не могу бить медведя! Не гад он!
- Не могу, - говорю, опять извиняясь за прерванную работу, - медведь хороший.
- Ну, что ж, садитесь. Мастерства, конечно, у вас мало, но реакция, работоспособность хорошие. Я вас беру. Вы живёте в Риге и там прописаны?.. Так вот... Сейчас июнь, а занятия у нас начнутся с первого октября. Если прописку в Москве до первого октября добудете, буду рада вас видеть в студии детского отдела при ВГКО.
- А что такое ВГКО? - замирая от счастья, осмелилась спросить я.
- ВГКО - это Всероссийское Государственное Концертное Объединение. На сегодня работу закончим, а с первого октября, если решите проблему с пропиской, вас в отделе кадров оформят на работу актрисой, и мы посмотрим, что из вас можно сделать... А сейчас, всего хорошего, Натэлла.
Свободное копирование
