Летом, в 1893 году, в городском театре одно время подвизалась русская опера под управлением Любимова. Так значилось на афише, но на самом деле Любимова роль была очень плачевная, так как доходы получали разные контролеры, давшие средства на переезд труппы в Одессу. Дело шло как-будто недурно, благодаря участию в спектаклях г. Медведева, все-же расходы были на столько значительны, что о барышах и думать нельзя было. Сезон был довольно кратковременный и, как всегда, закончился для Любимова -- убыточно.
С весны Русский театр снял в аренду на двенадцать лет Н. П. Новиков -- Иванов, с обязательством его перестроить. Ремонт был сделан серьезный и стоил не мало денег. Новиков-Иванов строил театр с исключительной целью его эксплоатировать, отказавшись сам от антрепризы. Когда контракт с бр. Рафаловичами, владельцами театра, был уже подписан, Новиков-Иванов, по целым дням гуляя по Дерибасовской улице, останавливал всех знакомых, просил поздравить его, целовался и каждому говорил: "Мамочка! бери театр! он твой! Мне ничего не надо! Мне лишь-бы прокормиться". При этом Новиков уверял каждого знакомаго, что для него уже приготовлено даровое место: семейному -- ложа, одинокому -- кресло. Если-бы Новиков исполнил свое обещание, в театре наверное не хватило-бы мест. "И для чего ты Николай Петрович все обещаешь"? спрашивали его некоторые артисты. "Нельзя, мамочка, надо задобрить публику"!-- "Да ты-то при чем, ведь антрепренерствовать будут другие"?-- "А мое имя, мамочка, имя, это важно"! Вообще Новиков-Иванов врал до того, что нередко за него становилось стыдно. Помню я, как он сдавал в аренду буфет. В числе претендентов находился и г. Корони. Новиков-Иванов сошелся с ним в условиях, дал честное слово, что дело покончено, а когда пришлось подписать условие, он стал скрываться. Когда-бы Корони ни являлся к Новикову, получался ответ: "дома нет". Дошло до того, что Корони поставил у ворот дома, где жил Новиков, свою прислугу, чтобы дождаться его прихода. Прислуга сторожила целыя ночи, но Новиков не являлся домой. И неудивительно, он в то время давно преспокойно спал дома и лишь по утрам, когда дворник ему сообщал, что осада снята, он уходил в театр присматривать за работами, но и в театре его поймать нельзя было; завидя издали Корони, или даже не Корони, а похожаго на него, он моментально прятался. Оказалось, что буфет был сдан другому лицу, предложившему сотни на две больше. Опасаясь мести со стороны приятелей Корони, Новиков обратился даже с просьбой к градоначальнику о защите. На сколько Новиков заискивал в сильных мира, видно из того, что он возил к г. градоначальнику образцы обоев для лож и показывая эти обои знакомым, добавлял: "с одобрения его превосходительства". Поссорившись с одним издателем местной газеты, который, вследствие грязных выходок Новикова, счел нужным даже прибегнуть к нагайке, Новиков, перед открытием сезона, явился к этому издателю с просьбой о поддержке, уверяя его в любви и преданности!
Свободное копирование
