В то же лето в Киев прибыл уполномоченный трагика Росси г-н Перла, для устройства спектаклей итальянской драматической труппы с знаменитым артистом во главе. К сожалению, спектакли Росси не могли состояться, так как предварительная подписка на места дала слишком плачевные результаты. Жаль еще и потому, что в составе труппы находилась Элеонора Дузе, о которой уже тогда писалось, что она играет роль гораздо ниже своего дарования и согласилась быть в труппе исключительно из желания познакомиться с Россией, о которой, по рассказам своих товарищей, она составила самое лестное мнение, как о стране, умеющей по достоинству ценить таланты без различия национальностей. Впрочем, в Италии Дузе уже в то время на столько высоко ценили, что она была принята в знаменитую труппу Паста, а в 1892 году была приглашена в артистическую поездку в Южную Америку.
В начале мая Киев посетила мейнингенская труппа, приглашенная для артистического турне по России г. Парадизом. Директором ее и режиссером был тайный советник Кронек. Первый спектакль состоялся 4-го мая. Шла пьеса "Юлий Цезарь". Я присутствовал раньше на репетиции, хотя, собственно говоря, это была не репетиция для труппы, а исключительно для статистов, имевших изображать народ. После репетиции, длившейся несколько часов, Кронек, в беседе со мной, заявил мне, что ни в одной стране не встречал таких смышленных и понимающих дисциплину статистов, как в России. Действительно, на третьей репетиции солдаты, изображавшие народ, не только знали свои места, но положительно играли, точно с детства привыкли к сцене; некоторые из них даже отлично произносили отдельныя немецкия слова, то там, то сям раздающиеся, по ходу пьесы, из толпы. Я видел Кронека до и после репетиций; вне дела это был товарищ артистов, но на сцене я не встречал более строгаго и требовательного режиссера, до того увлекавшегося, что в выражениях, подчас резких, не было никакого стеснения. Какой-нибудь неправильный жест, на который никто никогда не обратил-бы внимания, выводил Кронека из себя и он требовал из-за этого жеста повторения целой сцены. И как его слушались! Как боялись его взгляда! Похвала Кронека вызывала неописуемый восторг артистов.
Когда состоялся первый спектакль, публика совершенно растерялась и сразу решила, что известность и слава мейнингенцев не преувеличены. Главная заслуга мейнингенцев -- художественная, верная действительности, обстановка! У мейнингенцев толпа -- живые люди! Довести постановку пьес чуть не до идеала, к которому должна стремиться сцена -- задача не легкая и требует много труда. Эту задачу блестяще выполнил Кронек, который, надо добавить, для достижения своей цели в материальных средствах не нуждался, так как все его требования исполнялись на счет герцога мейнингенского.
На сколько труппа эта поразила публику -- я уже сказал, но поражены были не менее и наши артисты. С отбытием мейнингенцев из Москвы, например, всякая хорошо поставленная там пьеса определялась словами: "по мейяингенски". Это была высшая похвала для режиссера.
Не смотря однако на предшествовавшую прибытию мейнингенцев славу, а равно и на громадный успех первых спектаклей, дела в общем шли настолько неудовлетворительно, что Парадиз на поездку с труппой в Одессу не решился и контракт его с Кронеком, по обоюдному согласию, был расторгнут в Киеве; в Одессу Кронек отправился на свой риск, но и там также потерпел убытки. Убытки, понесенные в Москве, Киеве и Одессе не могли покрыть барыша, полученного в Петербурге. По распоряжению герцога мейнингенского все артисты были разсчитаны и труппа перестала существовать. Сам Кронек, спустя года два после пребывания в России, умер.
Если мейнингенцы себе и не принесли материальной пользы во время пребывания в России, все-же мы, русские, получили от них громадную пользу. Они показали, как надо ставить пьесы, чтобы создавать иллюзию, и их уроки для некоторых антрепренеров не прошли даром. Как на пример, укажу на Соловцова, который, получив первый толчен от мейнингенцев, стал стремиться к такой постановке пьес, что за некоторые он вправе был услышать высшую похвалу "мейнингенская постановка"!
Имела в это лето прибыть в Киев и французская драматическая труппа, в составе которой находились артисты из Comedie Franзaise г-жа Решанбер, Февр и другие, но состоялись-ли спектакли этой труппы -- не знаю, так как перед началом их я временно выехал из Киева. Помню только одно: когда были выпущены афиши, где значились цены местам не ниже Кокленовских, публика стала роптать и продажа билетов подвигалась вяло; спустя дня два появились анонсы, что цены местам другие, общедоступныя а раньше объявленные напечатаны "по ошибке".
Летний театр в саду купеческого собрания был сдан г., Блюменталю-Тамарину, который собрал небольшую труппу и ставил легкия комедии. В труппе этой подвизалась недурная артистка г-жа Томсон и последовательно гастролировали Горев, супруги Петипа, Рощин-Инсаров и, наконец, Неверова. В начале дела Тамарина шли слабо, но потом поправились на столько, что он стал прилично обставлять сцену. Как-то раз на сцену подали настоящий чай с настоящими сливками и бутербродами с настоящим сыром. Кто-то из посетителей был до того поражен этой роскошью, что крикнул "ого! по мейнингенски"! что вызвало общий хохот публики. Закончил Тамарин сезон с барышем, но это не мешало кредиторам постоянно являться за деньгами и наталкиваться на "исторические брюки", о которых я уже упоминал.
Свободное копирование
