Раннее детство

Раннее детство

Некоторые разрозненные воспоминания у меня остались от самого раннего детства, когда мне было вероятно не больше трех лет. Мою жизнь, начиная с пятилетнего возраста, я припоминаю довольно хорошо. В Базиловке тогда еще существовала старая помещичья усадьба с большим садом. Устраивалась эта усадьба украинским помещиком Дорошенко, потомком украинского гетмана. В наше время дом был уже очень старый, постройки, вероятно, конца 18-го века. Сад был запущен. Только вблизи дома чистились дорожки и держались в порядке цветочные клумбы, а подальше густые заросли покрывали площадки и искусственные насыпи сада, когда-то разбитого во французском стиле. В моем детстве этот сад играл огромную роль. Большую часть времени весной и летом я проводил в этом саду, и теперь, вспоминая детство, мне прежде всего представляется наш сад. Он занимал, кажется, 18 десятин (гектаров), но тогда он казался нам прямо бесконечным.

Весной и летом мама много помогала отцу. Огороды и табачные плантации, обрабатывавшиеся женским трудом, были полностью в мамином заведывании. При таких условиях мы часто предоставлялись самим себе и пользовались почти неограниченной свободой. Была, конечно, няня, но она обычно была занята меньшим из детей и старшие довольно скоро освобождались от ее опеки. Мы уходили в сад, где было несколько прудов, и там проводили время. Нам было только строго запрещено купаться и плавать на лодке при отсутствии взрослых. Мы это требование выполняли почти до 10- летнего возраста, когда уже хорошо плавали. Но и без купания на прудах было много интересного. На мелком берегу можно было бродить по воде, закатавши штаны, можно было охотиться в зарослях на лягушек и ужей, которых было большое количество.

Иногда мы уходили в поле к пастухам. Там тоже было немало развлечений. Пастухи, деревенские мальчишки 12- 15 лет, умели делать из пеньки кнуты. Из соломы и стеблей травы плели корзиночки. Делали дудки и сопилки. Все эти занимательные вещи можно было выменивать на газетную бумагу, шедшую на папиросы. Пастухи сажали нас на лошадей и мы рано привыкли к лошадям и неплохо ездили верхом.

У меня было еще одно увлечение: играть в куче песка, оставшейся во дворе от каких-то построек. Здесь из песка строились крепости, замки и особенно — железные дороги. С железной дорогой я познакомился рано. Осенью, когда заканчивались полевые работы, отец и мать обычно уезжали недели на две в Киев, который был от нас верстах в двухстах. Эти поездки были очень важным событием в моей жизни и некоторые подробности этих поездок я помню до сих пор. Помню, как за несколько дней до отъезда вытаскивали чемоданы. Мама укладывала вещи. Когда все бывало уложено, отец сам завязывал чемоданы веревками для большей верности. Чтобы попасть в Конотоп на станцию к вечернему киевскому поезду, выезжали пораньше. Езды было часа 3-3½ (35 верст). Уже поездка в Конотоп представляла большой интерес. По дороге приходилось проезжать через несколько сел, мимо помещичьих усадеб. Нас, конечно, все занимало — усадебные постройки, сады при усадьбах, пруды… В одной усадьбе, прямо над дорогой, стоял винокуренный завод с трубами. Наконец, подъезжая к Конотопу, мы должны были переезжать железнодорожный путь. Почему-то эта железная дорога, этот переезд, производили на меня громадное впечатление и с самого раннего детства я мечтал о железной дороге. Я строил железные дороги на песочной куче, а позже, когда подрос, всегда мечтал сделаться инженером. Станция Конотоп поражала меня своими размерами, массой света и громадным блестящим самоваром в зале.

Мы ехали до Киева целую ночь. Утром подъезжали к городу. Сначала шел большой сосновый лес — больше нашего сада! Потом Днепр! Переезд по мосту производил на меня огромное впечатление. Я смотрел во все глаза. Под мостом иногда проплывали барки. Вдали виднелся цепной мост. На киевском горном берегу видна была Лавра и другие церкви. Все было для меня ново, так непохоже на Базиловку. Потом — Киевский вокзал. Проезд на извозчике в гостиницу. Мощеные улицы. Дома, которые казались мне огромными. Памятник Бобринскому на углу Вокзальной улицы и Бибиковского бульвара. Обо всем этом я буду потом вспоминать и рассказывать по возвращении домой. Отец и мать с детства знали Киев, жили в нем. У них были там знакомые, которых им хотелось повидать. Была также возможность побывать в театре, послушать музыку. Меня иногда брали в театр. Я часто засыпал во время представления. Но и до сих пор помню, какое впечатление на меня произвела дуэль Ленского и Онегина. Как я был рад, когда, после окончания действия, Ленский оказывался живым и раскланивался перед публикой.

С раннего детства отец брал меня с собой в поле. Он объезжал работы на беговых дрожках. Все было так интересно! Цветы в овраге перед сенокосом. Курганы на поле. О них рассказывали разные истории. Из полевых работ мне почему-то особенно нравилась косьба сена. Ряды косарей, их косы, бруски и лопатки для точения кос — все было занимательно и значительно. Позже, когда я подрос, я научился косить и мог делать это не плохо. Тогда я уже читал Анну Каренину, знал, как Левин работал с косарями, но толстовцем не сделался. Левин казался несерьезным баричем.