В ноябре месяце моя мать с зятем Гаврилом ездили в Питер гостить к своей дочери Грачевой и была там около двух недель; я оставался в это время в Тихвине на огороде со старухой Прасковьей Ивановной и сказочником Яковом Питерцем; это время я считал лучшее из моей жизни; сказки Якова Питерца, и притом все разные, лишь тогда и прекращались, когда я лягу спать или засну. Его сказки я слушал неутомимо и охотно.
При отъезде нашем в Ростов, в начале декабря месяца, мы ходили прощаться с Мартирием. Он благословил мать мою иконою Тихвинской Богоматери, которой, умирая, благословила потом и меня. Мне тогда Мартирий подарил письмовник в двух частях, "кому какие писать письма". На первой части была им сделана надпись следующего содержания: "Петра Егорова Грузина". Жалко, что эта первая часть утратилась, вторая же сохранилась и до настоящего времени; еще не знаю, каким-то чудом сохранились у меня многочисленной переписки Мартирия с отцом моим два письма своеручные Мартирия 1813 года с подписью "образной иеромонах Мартирий Грузин". В это лето Мартирий обходился со мной так же, как и при отце; раздача Мартириевой муки происходила у меня по-прежнему; различные подарки и новая экипировка тоже, как и прежде, шла от Мартирия.
За неделю до Рождества мы приехали в Ростов на своих лошадях в двух повозках. По отчетам зятя Гаврила, отданным моим опекуном, оказалось, что лето было самое плодотворное для всех огородных овощей. Приезд Государя в Тихвин был в самый сбор всех плодов, и потому расход на плоды слишком велик, прилив же разного рабочего народа в город был огромный. Это произошло оттого, что приводились в благовидное состояние трактовые дороги на тех пунктах, где поедет Государь, и в самом городе устраивались проспекты и красились обывательские дома. Все это для торговли огородными овощами было очень прибыльно, так что у нас за всем расходом оказалось пользы более 6000 рублей ассигнациями. На всю эту сумму зять без всякого видимого документа, по одному будто бы словесному желанию моей матери, взял себе, как и все огородное заведение; давно ведь уже сказано: "Греча не хлеб, а зять не кормилец".
В первой половине XVIII столетия в селе Угодичах был крестьянин Лaрион Ларионов Подуруев; он близ села Угодич в урочище, называемом ныне Меленки, имел мукомольную мельницу. Велика ли, мала ли была эта мельница -- история молчит, только память об этой мельнице сохранилась в селе Угодичах и в настоящее время, если кто много говорит, тогда скажут об нем: "Ну, замолол, как Подуруева мельница!" Худо ли, хорошо ли она молола, история тоже об этом умолчала. Вот теперь и, я думаю, скажут обо мне: "Ну, замолол, как Подуруева мельница!" И немудрено: дядя мой Михаил Дмитриев был женат на дочери Лариона Подуруева, по имени Марфа. Она была мне восприемницей при св. крещении; но что кому до этого: я мелю свой помол, а не чужой. За хороший помол живые, может быть, скажут спасибо, что помянул старину, которую они забыли, а потомки узнают о своих предках; крупно мелю, что делать, -- посердятся, а все-таки как смолол, так и скушают.
Свободное копирование
