I
Представление A. М. Гедеонову. -- Отъезд в Петербург. -- Визит П. С. Федорову. -- Толки о Федорове. -- Знакомство с Василько-Петровым. -- Предложение переехать к нему. -- Федоров как начальник и человек. -- Его популярность и значение. -- Его водевили и композиции. -- Служебная карьера Федорова. -- Авторский гонорар. -- Начальствование над репертуаром. -- Дипломатия. -- Анекдот про Федорова. -- Учреждение им литературно-театрального комитета. -- Первый блин комом. -- Тактика Федорова с авторами.
Пятнадцатилетним юношей я был представлен директору Императорских театров, Александру Михайловичу Гедеонову, во время его служебной поездки в Москву, в 1856 г.
Он очень благосклонно отнесся ко мне вообще и приказал отправиться в Петербург для поступления в театральное училище, которое, по расчетам его, я не мог миновать по молодости лет.
-- Обратно я еще не скоро поеду, -- сказал директор в заключение, -- а ты поезжай теперь же. От моего имени явись к Павлу Степановичу Федорову и скажи, что ты принят мною экстерном-учеником.
Крайне обрадованный удачею (следует заметить, что я с детства чувствовал непреодолимое влечение к театру), я на другой же день отправился в Петербург и тотчас по приезде, с замиранием сердца, направился к зданию дирекции. Разыскав квартиру Федорова и поднявшись слишком сто ступней вверх, я благополучно достиг его жилища.
Прием был вполне официальный.
-- Вам что угодно?
Я отрекомендовался и передал приказание директора о зачислении меня в училище.
-- Хорошо, -- сказал Павел Степанович. -- Завтра утром будьте здесь же, мы покончим с формальностями, без которых ваш прием в училище невозможен.
Федоров не произвел на меня того дурного впечатления, какое выносили многие, имевшие с ним какие-либо сношения. Благодаря ужасным рассказам про Павла Степановича, именем которого меня пугали еще в Москве, я представлял его себе каким-то тираном, грубым и грозным. Я никак не мог ожидать, чтобы этот "деспот русской сцены", как его называли единогласно, мог быть таким непредставительным, заурядным человеком, не только не внушающим страха, но даже ласковым.
Когда я поднимался к нему по лестнице, сердце мое учащенно билось, и я имел поползновение возвратиться домой и трусливо выжидать возвращения Гедеонова, но вдруг меня охватила решимость, н я смело вошел в квартиру моего будущего начальника, которого, однако, вопреки слухам, нашел достаточно симпатичным и уж вовсе не таким отталкивающим, каким мне его представляли.
Павел Степанович был чиновником, как говорится, до мозга костей и согласно своему высокому положению придерживался иногда известной важности и чванства. Наружный вид его был таков: высокий, довольно тучный, в синеватых с черепаховой оправой очках, с неимоверно большими ушами и отвислыми губами, которыми он постоянно шамкал. Федоров производил впечатление вечно-жующего человека, почему и носил меткую кличку "губошлепа", которая неоднократно проникала даже в печать. Однако, несмотря на свою непривлекательную наружность, Федоров, когда хотел быть любезным и ласковым, мог просто очаровать своим обхождением, своими манерами и остроумием.
Я это испытал на себе.
Когда, по его приглашению, я явился к нему на другой день, он принял меня весьма ласково и забросал вопросами, на которые я едва успевал отвечать. Павел Степанович исповедовал меня обстоятельно. Узнав, где я воспитывался и где провел детство, он спросил:
-- А вот главное, есть ли у вас в Петербурге родные или знакомые?
-- Никого.
-- Нехорошо!.. Где же вы будете жить, не имея знакомых? Вы еще мальчик, для которого свобода может быт пагубна. Легко попасть в дурное общество и испортиться... Самое лучшее вам бы пристроиться к кому-нибудь из театральных.
В это время вошел учитель драматического класса В. П. Василько-Петров.
-- Рекомендую вам нового ученика, -- сказал ему Федоров, пожимая руки. -- Директор прислал из Москвы... Вот я с ним сижу и раздумываю, где он будет здесь проживать. У него в столице ни родных, ни знакомых.
-- Да, это очень важный вопрос, -- согласился пришедший, принимая глубокомысленный вид.
-- Не возьмете ли вы его к себе? -- спросил Павел Степанович и прибавил: -- для него это было бы благодеянием.
-- Пожалуй, -- ответил Василько-Петров. -- У меня есть одна свободная комната. Дети теперь на даче в Павловске, так что на время я могу уступить их помещение. Зайдите для переговоров завтра вот по этому адресу, -- обратился он ко мне, вручая свою визитную карточку.
В назначенное время я был у него. Мы сторговались, я перебрался со своим небольшим багажом в его квартиру и прожил у него на хлебах ровно год.
Свободное копирование
