***
Мое страстное желание иметь белокурого ребенка, идеально прекрасного и ничем не похожего на своего отца, исполнилось. Может быть, он за это именно и любил его так сильно, так как с его стороны это было просто обожанием. Но я знала, как такое обожание могло внезапно превратиться в полное равнодушие; у меня уже был пример с Линой. Ребенок этот, которого он в первые дни чуть не замучил своей любовью, почти перестал существовать для него. То же самое могло произойти и с моим ребенком. Какая случайность решит это?
А когда любовь исчезала из его сердца, она также пропадала и в его жизни. Я не питала на этот счет никаких иллюзий. Любовь и долг совпадали у него. Там, где не было любви, он не знал обязанности. Так было с Линой, так может быть и с нами.
Я с ужасом поняла, что основала все свои надежды на заблуждении. Его страстная любовь ко мне, к детям, к дому -- заблуждение! Ничего не остановит его, когда удовлетворение его фантазий потянет его в другое место. Он говорил мне:
-- Знаешь, Ванда, я иногда с ужасом думаю, что будет со мной, если я потеряю тебя. Ты для меня -- все, ты -- единственная причина моего существования; если ты умрешь, я решил убить себя и детей.
При этих словах лицо его худело и бледнело и глаза делались неподвижными от страха. И в данную минуту это была не ложь, а только заблуждение -- его заблуждение.
Я уже сказала, что снова была беременна. На этот раз беременность не радовала меня нисколько, а казалась несправедливостью. Имела ли я право, в моем положении, производить на свет детей, которым, конечно, предстоит стать жертвами обстоятельств? Неужели мои дети будут переживать мою собственную юность, полную нужды и лишений, на которую нищета наложила свой гнет унижения? Я задыхалась от тоски и проливала горькие слезы, думая об их будущности. Я могла пожертвовать своей жизнью, но разве я имела право тянуть детей за собой в омут, который открывался перед нами?
И мое горе и тоска росли, когда я слышала слова мужа:
-- Не забывай одного: ты можешь иметь сколько угодно детей, хоть дюжину, но для меня не будет существовать никакого другого ребенка, Я не отниму у Саши ни одной крупицы моей любви, чтобы отдать другому. Запомни, что более ни одна женщина в мире не может произвести такого ребенка, как Саша; это чудо красоты и ума, одно из тех редких созданий, которым мы должны отдать всю любовь, на какую способны. Кроме него я могу любить только тебя, потому что эта любовь другого рода, и то мне иногда кажется, что я его обкрадываю.
Таким образом, отец уже заранее отвергал ребенка, который еще не родился. Захер-Мазох только раз в жизни сдержал свое слово, и это было в данном случае.
Свободное копирование
