7 мая.
Сегодня - выходной, у нас собрались в театр. Премьера в театре «Миниатюр» - «Чужое дело». С Гершбергом.
В 4 ч. я поехал за билетами. В 5 вернулся домой. И начались звонки.
- Лазарь, что ты сидишь дома? - позвонила Витя, кузина. - Наши инженеры рассказывают, что война кончена. Верно?
Я сразу позвонил дежурному по редакции. Дежурил Шатунов.
- Слухи ходят. Сейчас приедет Поспелов.
Новый звонок. Галя Погосова из ТАССа.
- Обнимаю. Целую. Все верно. Уже подписано в деревушке у Эйзенхауэра. Приезжай пить шампанское. Я хоть больна, но когда мне позвонили из ТАССа, сбегала удостовериться. Приезжай, ей Богу! У меня есть бутылка.
Пришла Феня со двора.
- Весь двор говорит.
Звонок.
- Я сейчас приеду к вам. У меня есть поллитра. А?
Звонок. Вера Голубева из «Смены».
- Я не могу. Хоть что-нибудь выпить! Сейчас прибегу.
И прибежала. Раскрыли бутылку ликера. Чокнулись…
Прибежал Валерка:
- Папа, правда, что война кончилась?
- Правда.
- Ух хорошо, я завтра в детский сад не пойду.
Звонок. Хозяйка Фениной знакомой.
- Вы меня не знаете. Верно ли это? Верно!! Крепко вас целую.
Славка:
- Папа, я пойду на Красную площадь, можно? А можно мне завтра в школу не идти?
На Красную площадь - это уже рефлекс.
Звоню Кокки. Подходит Валя, Володя болен.
- Ну, я его сейчас выздоровею. Война кончена!
- Лазарь, вы треплетесь? Приезжайте сейчас же, четверть спирта поставлю на стол. Ей Богу? Только не разыгрывайте - я сейчас всему городу звонить буду.
Конечно, на театр плюнули, послали жен, а сами пошли в редакцию. Собрались Поспелов, Сиротин, Малютин, Козев, Гершберг, Азизян, Шишмарев, Магид, Сиволобов, я. Ждем, может будем выходить. Слушаем радио - вспоминаем, как слушали также в иностранном отделе в первый день войны речь Риббентропа.
Звонки непрерывно.
Выясняются подробности. В 2 ч. по парижскому времени в штаб Эйзенхауэра, в деревушку, явился генерал-полковник Эбр и передал от имени Деница капитуляцию.
Подписал ее начальник штаба генерал Смитс, наш представитель генерал…, француз, англичанин. Было заседание английского кабинета. В 8 ч. по Гринвичу выступит Черчилль. Потом пришло сообщение, что его выступление отложено.
Ждем, будет ли наше сообщение. Неужели не скажут народу? Звоним генерал-полковнику Штеменко в генштаб, у которого обычно узнаем о салютах.
- Подготовлен салют по Бреслау. В случае большого салюта он будет отложен. Но пока ничего не знаем.
9:40. (или 8:40).
Слушайте важное сообщение.
Мы сразу решили: раз не в круглый час, а за 15 минут, значит - не то. Так и было: Бреслау.
Зашел к Поспелову.
- Можно расходиться?
- Нет. Быть на чеку. Может быть будет в 12:01.
Сразу прибежало несколько человек:
- Папанин звонит по всем телефонам. Ищет вас.
Звоню.
- Лазурка, милый. Приезжай! Такая радость. У меня даже сердечный припадок. Слезы текут, до сих пор не могу успокоиться. Меня попросили написать для радио. Наши написали, не нравится. Говнюки! Только ты мои мысли знаешь.
- Я не могу, Дмитрич. Поспелов не велел отлучаться.
- А он не узнает. Я уже послал за тобой машину. Будет у тебя через 8 минут. Я время засек. Матрос - ветер.
Поехал. Трофейный «Крайслер». Встречает адъютант.
- Заходи скорее, он время засек, все спрашивает - не приехал ли?
Обнялись.
- Винца выпьешь по этому поводу?
Адъютант налил «Мукузани», поставил закусь. Тут же врач - выслушивает сердце, разволновался старик. Дает лекарство. Папанин шутит:
- Ты закусываешь колбасой, а я бромом.
Поглядел я выступление для радио. Исправил.
Зашел Мазурук. Пошел разговор об Арктике.
Я говорю:
- Пора думать о новых делах. Арктика была всегда родиной нашего героизма, романтики. А сейчас ее стали забывать. Надо новые громкие дела. Иначе место Арктики займут новые области и отрасли. Партии нужно поднимать и воспитывать новых людей. Не забывайте, что с войны вернутся тысячи героев и людей, которые будут поднимать страну перед миром.
И рассказал о недавнем разговоре с Кокки. Он сказал:
- Пора думать о том, чтобы поднять пульс. Вот помнишь, когда я лазил на высоту - начал новое дело, все полезли за рекордами. Полезно. Надо и сейчас делать что-нибудь, чтобы расшевелило остальных и толкнуло. Приезжай, потолкуем.
Я не назвал его имени собеседникам, но Папанин сразу рассмеялся:
- Володя Коккинаки. Он, так же, как я - с тобой всегда вместе.
Зерна упали в хорошую почву. Мазурук загорелся:
- Вот надо разделаться с магнитным полюсом. Их сейчас два. И оба чудят. Надо будет послать пару самолетов в район полюса, сесть там на пару месяцев и изучить до основания.
- И Лазаря туда послать обязательно (Папанин).
- Это хорошо, но это - для науки, - сказал я. - А надо для народа. Вот ведь совершенно недопустимо, чтобы оставались необследованные места в восточном секторе. А они есть. А надо там обязательно открыть землю.
- Это правильно, - подхватил Папанин. - Мы называем СМП сталинским, а вот земли Сталина - у нас нет.
- Обязательно землю, а не островок, - сказал я. - Я уверен, что там есть земля. Я уверен в существовании земли к северу и от Врангеля и от Новосибирских островов. И, наверняка, есть земля между ЗФИ и Северной землей. Мы там болтались и убеждены в этом.
- Но там же ежегодно летают наши самолеты, - возразил Мазурук, подходя к карте и проведя параллель.
- Но выше они лезут? - спросил я.
- Нет.
- А надо выше. Мы там видели в 1935 г. айсберги, характер дна и грунта в этом убеждает.
- Пожалуй, ты прав. Надо поискать, - сказал Мазурук. - Если айсберги должна быть большая земля. А землю Сталина надо новую открывать. Нельзя же ЗФИ переименовать.
И приняв официальный тон, обратился к И.Д.
- Товарищ начальник. Разрешите резервировать самолет для этого. И нынче отправим. Предлагаю Черевичного. Загодя оборудуем вспомогательные базы. Горючее можно забросить на Северную землю.
- Лучше на о. Ушакова, - предложил я. - Там есть и хорошие бухточки для гидросамолетов, и озерко на куполе, и площадки на берегу.
- Ты там был?
- Был.
- Ну что ж, я согласен. А ледовую разведку это не сорвет? - спросил Папанин.
- Нет.
- А экипаж я сам подберу, - сказал я.
Все засмеялись. А меня действительно мучит и восточный сектор, где, по моему глубокому убеждению, есть земли (в т. ч. и Санникова и Андреева) и западный, к северу от о. Ушакова, открытого нами в 1935 г. Да и к северу от Шпицбергена, видимо, есть пресловутая земля Джиллиса, которую мы искали тогда на «Садко». Все показывало близость земли, но лед не пускал нас на север, а туман не давал Бабушкину туда проникнуть.
Хорошо, если выйдет!
Ночью Папанин завез меня в редакцию. Сказал, что звонил Поскребышеву о капитуляции, тот ответил, что сегодня сообщения не будет, будет завтра и, возможно, выступит Хозяин.
