На Левом берегу

На Левом берегу

Мы всей детсадовской группой стояли на берегу реки Томь в Топольниках. Ранним будним утром городской пляж был безлюден. Почему нас привезли в такую невероятную даль от тогдашнего центра города, где находился детсад — непонятно. На другом берегу сквозь легкую дымку тумана виднелся деревянный двухэтажный дом с башенкой. Я похвастался приятелю:

— Там работает моя бабушка. В органах МВД, — мне казалось  это очень звучным  —  «в органах».

Вспоминая свое учреждение, бабушка часто употребляла фразу: «Когда я работала на Левом берегу». Однажды я был на работе у бабушки. Запомнились коридоры — первые в моей жизни казенные коридоры. Когда позже я попадал в государственные или военные учреждения, в памяти всегда возникали эти первые равнодушные и строгие коридоры. Меня, как ребенка, однако, встретили там приветливо. Побывал я в кабинете начальника канцелярии, седой женщины. А потом зашли в кабинет Бабуси, сестры бабушки. Если бабушка была вольнонаемной, то Бабуся числилась писарем и имела звание старшины. В кабинете Бабуси столпилось много народа, желающего поглазеть на ребенка. Бабуся решила пошутить, сообщив:

— Видела я сон...

Все навострили уши, а она продолжила:

— Влез в ж… сом, а за ним карась, ж… и разорвалась.

Работники этого неласкового учреждения дружно заржали.

Бабуся разрешила мне попечатать на пишущей машинке. Правда, не успел я заняться незнакомой мне взрослой игрушкой, как раздался звоночек.

— Это значит — машинка сломалась, — заявили мне.

Я вышел из-за стола. Тут же за «сломанную» машинку села Бабуся и принялась бойко стучать по клавишам. Ей надо было  отпечатать срочную бумагу.

Из профессиональных шуток бабушки запомнилась фраза, произносимая нараспев:

— Запер-дело-в каби-нете.

Тогда я не знал, какие ДЕЛА были в этих кабинетах. Большую часть времени в тот день я провел у бабушки. Маленькая комнатка при кабинете ее начальника. Стол с пишущей машинкой, огромный металлический шкаф и небольшой столик, на нем множество печатей и штампов. Я с удовольствием делал оттиски на бумаге. А вот дырокол, который я называл  «дураков», у меня был и дома. С его помощью я делал конфетти. Я нашел кисточку и клей. Пока бабушка увлеченно стучала по клавишам машинки, я «выкрасил» клеем  стенку огромного железного шкафа.  Личные мои воспоминания о доме с башенкой этим ограничиваются. Остальное я знаю от бабушки.

Однажды пропала сотрудница, труп ее обнаружили позже под железным шкафом, который на нее упал. Так что, даже работая «канцелярской крысой», как выражалась бабушка, можно было погибнуть на служебном посту.

Как-то раз с моста, что находился возле дома с башенкой, упал в реку автомобиль. Спустя какое-то время мальчишки ныряли в этом месте. Увидев под водой машину, заглянули, за рулем сидел скелет. После этого случая Бабуся подшутила над сестрой. Бабушка открыла кран, чтобы напиться воды, а Бабуся ей:

— Смотри, сейчас палец утопленника из крана высунется. — Водопроводная вода забиралась из Томи.

Один заключенный зашил себе рот, а однажды в столовой учреждения нашли запеченную в хлебе мышь. Я знал бабушкину работу как управление Южкузбасслес, или почтовый ящик № 30. Лишь в перестройку узнал, что настоящее название — Южкузбасслаг.

Вся  страна, по сути, жила на ЛЕВОМ БЕРЕГУ. От этого и страх. Когда я учился в шестом классе, поведал бабушке, что во время хорового пения приятель Миша спел: «у власти ослиной ослят миллионы», поменяв орла на осла. Впрочем, никакого политического смысла мальчик не вкладывал. Тем не менее, бабушка страшно испугалась и сказала, что так делать не следует.

На Кузнецкстрой бабушка приехала в 1932 году, когда только начиналось строительство металлургического комбината. Сначала люди жили в бараках. Потом построили десять каменных домов. Первую улицу назвали именем Энтузиастов, дом номер один на которой занял НКВД. Там жили и сотрудники, в том числе и Бабуся со своими детьми. Однажды ее маленький сын Юрик запел:

— С нами Сталин родной, Тимошенко плохой… — Бабуся поспешила оборвать пение сына:

— Тише! Тише! — В то время велась критика маршала Тимошенко, вот Юрий и поменял слова «Тимошенко герой».

Во время войны бабушка работала контролером на металлургическом комбинате, а до войны в спецотделе заводоуправления, то есть, по сути, тоже в ОРГАНАХ. Однажды повезла бумаги на лошади своего начальника. Несмотря на понукания возчика, кобыла упорно поворачивала к венерическому диспансеру — у нее выработался рефлекс. Позже этот начальник многие десятилетия возглавлял  одно из союзных промышленных министерств.

Иногда бабушка подрабатывала в Первом доме, как горожане именовали НКВД. Во время войны часто приходилось работать ночами. Чтобы не выходить из кабинета по малой нужде, бабушка однажды воспользовалась балконом. И снизу услышала голос сторожа:

— Откуда дождь?! На небе ни облачка!

Моя прабабушка из-за отсутствия церквей любила ходить по разным митингам и собраниям. Когда приезжал нарком тяжелой промышленности Орджоникидзе, она с шестилетней внучкой пошла на митинг. Нарком  говорил о прорывах в работе. На обратном пути малышка из-за дорожных ухабов ушибла ногу, которая до сих пор дает о себе знать моей маме.

— Правильно главный большевик говорил о прорывах. Вот внучка и попала ногой в такой прорыв, — возмущалась по дороге мамина бабушка.

Моя мама десятилетней девочкой годы репрессий запомнила как тревожные. Многие люди оказались врагами народа, включая директора металлургического комбината Бутенко. На собрание в школу, где училась моя мама, пришла ее бабушка. Туда же наведался Бутенко. Директор комбината пожал руку старушке, пожелавшей познакомиться с «главным начальником».  Через день его арестовали. Когда маминой бабушке сообщили об этом, она не поверила:

— Иди к лешему. Глупости говоришь. Какой такой враг?!

Главрачом больницы НКВД был Плацман. Затем его отстранили от работы. Он знал, чем это кончается. Когда жена ушла на базар, перерезал горло своему десятилетнему сыну, а затем и себе. Видимо, понимал: арест неизбежен, а сыну тоже не поздоровится. Мальчик погиб, а Плацман некоторое время оставался жив. Специалист он был хороший, администратор жесткий и требовательный. Моя бабушка сказала десятилетней дочери:

— Не верь, если будут плохо говорить о Плацмане. Он — хороший человек!

После войны бабушка некоторое время работала цензором в лагере. Среди заключенных она встретила жену Вучетича. Этот прославленный скульптор создал мемориал на Мамаевом кургане в Волгограде и памятник Родине-матери в Киеве. Последний памятник народ прозвал «Клёпана мать».

Все оставшиеся до пенсии годы бабушка проработала на Левом берегу в доме с башенкой. Он был построен вскоре после войны. Жили мы в самом начале улицы Кирова, тогда совсем короткой. Там, где  она пересекалась с проспектом Металлургов, была огромная каменная трибуна с профилями вождей. За трибуной — здание драмтеатра, который строили очень долго. Чуть дальше еще несколько домов и пустырь, заросший травой. На этом поле в раннем детстве я гулял с мамой. Она сплела мне венок из одуванчиков. Улица Кирова заканчивалась и переходила в дорогу по совершенно пустынной местности. Дорога упиралась в здание Управления лагерями. Автобусы по этой дороге не ходили. Бабушка добиралась на работу окружным путем на трамвае. Он следовал на правый берег Томи. Там находился Старокузнецк. Так называли Кузнецкий район города, бывший Кузнецк, основанный на столетие раньше Петербурга. В то время в Старокузнецке еще оставалось несколько купеческих каменных особняков. На горе — развалины крепости, а у ее подножия — церковь с обрубленными куполами. В годы моего детства в ней размещался хлебокомбинат. В девятнадцатом веке это был Спасо-Преображенский собор. А еще была снесенная в советское время Одигитриевская церковь. В ней венчался Достоевский. Жил писатель недалеко от будущего пляжа Топольники. Так что Федор Михайлович вполне мог видеть берег реки, на котором через столетие появится управление лагерями — «мертвыми домами» советского времени.

Прежнее название Новокузнецка — Сталинск. В былые времена вся карта страны была усеяна псевдонимами: Ленинград, Киров, Горький, Молотов, Артем, Сталинград...

В детстве окружающие здания казались целым миром людей. Трудно было представить, что когда-то этих домов не было. А моя мама помнит пустыри вместо всех этих домов. В тридцатые годы наши бабушки и дедушки построили основу декораций, среди которых и разворачивается жизнь потомков. Сейчас Старокузнецк — всего лишь район огромного мегаполиса — Новокузнецка.

Город невероятно вырос. Дом с башенкой теперь завершает очень длинную улицу Кирова, ставшую центральной улицей города. Бывшая работа теперь на той же улице, где бабушка жила. Сцена та же, декорации несколько поменялись. Только актеры совсем другие, дети прежних.