Золотая подмосковная осень в этот год подарила много тёплых, солнечных дней. Собирается АА посетить свою родную полузаброшенную деревеньку на границе Московской и Калининской областей, куда он каждую осень выезжает на уборку выращенного сёстрами картофеля, и я с удовольствием принимаю его приглашение отправиться вместе-и помогу, и отдохну «на природе». Вездеходик ГАЗ-57 споро покрывает километры подмосковного Волоколамского шоссе. Вот и Волоколамск, старинный русский городок, «волок на Ламе», а Лама-это довольно широкая чистая река среднерусских равнин, приток Волги. Отсюда наша дорога поворачивает на север, через Лотошино. Вездеходик бесстрашно ползёт по раскисшей после недавних дождей просёлочной дороге, и на обширном косогоре над речкой Шошей вот и крохотное Кобелево в плотном окружении лесов, перемежающихся просторными полянами.
Нас встречают свояченицы АА, радуются нашему приезду, редкому событию, освежающему их неспешный, скучноватый быт. Бревенчатая крестьянская изба, гостеприимный стол с традиционными солёными грибами, отварной, вкуснейшей картошкой и бутылками знакомого крепчайшего «самогона» оживляют встречу. Теперь понятна эта «скрытая база», поставляющая «заначку» в перловский гараж.
Осматриваю тёмные бревенчатые стены, увешанные семейными фотографиями, и вижу аккуратную прямоугольную «заплатку» в стене, которая отличается более светлыми, по сравнению со стеной, брёвнами. Мне рассказывают, что зимой 1941-42 года отступающие от Москвы фашисты держали здесь оборону, вырубили кусок стены, установили пулемёт и обстреливали пришошинский косогор, сдерживая непрерывные атаки красноармейцев, которые, увязая по пояс в снегу, упорно шли «в лоб» на верную смерть во главе со своим «ротным» командиром, молоденьким лейтенантом. Ночью фашисты внезапно покинули деревню, видимо получив приказ и избегая окружения. Обе сестры, загнанные накануне фашистами в сарай, потом долго переносили с косогора замёрзшие трупы, укладывая их рядком на том самом огороде, где теперь выращен урожай картошки. Но самое удивительное было то, что в этой же самой избе суровый армейский «Трибунал» осудил ротного за самовольное и неправильное ведение боя с огромными потерями «личного состава» роты, и, несмотря на вмешательство сестёр, в один голос заявлявших, что лейтенант первым шёл в цепи наступающих, размахивая пистолетом, ещё один труп появился на огороде, присоединившись к погибшим своим бойцам.
За ночь земля на огороде уже подмерзала, и мы начинали свою работу только после обеда. Эти свободные часы я проводил в окрестных лесах, поражаясь грибному, никем нетронутому, изобилию. Вечером, после работы, мой дневной сбор мирно подсушивался на широких металлических листах, установленных в «поду» русской печи, очень похожей на печи отцовского изготовления. Убрали урожай, высушили «на солнышке» на широких полосах брезента, разместили в продолговатых узких мешках, погрузили часть мешков в наш вездеходик, упаковали высушенные грибы, можно отправляться в обратный путь, но «на закуску», как говорит АА, завтра, чуть свет, идём «на охоту».
Раннее утро, густой туман от Шоши и в лесных сырых низинах снижает видимость до минимума, с трудом различаешь кусты и деревья, приблизившись к ним метров на двадцать-тридцать. Где-то позади неспешно разрастается светлое пятно утренней зари. У меня в руках видавшая виды одностволка двенадцатого калибра, а на душе необыкновенное умиротворение и покой. Мы выбираемся на вершину лесистого пологого холма, окружённого широкими полянами. АА уходит в сторону, строго приказав не двигаться вперёд с того места, где меня оставил. Передо мной поросшая кустами и высокой травой поляна, а я на самой опушке леса, прислонился к стволу высокой сосны. Тишина, рассвет, туман редеет и сползает всё ниже, и слышу недалёкий первый выстрел справа от себя. Солнце появилось и золотит верхушки сосен, у меня тишина, тишина и вокруг, и нет больше выстрелов. Вдруг замечаю крупного зайца, совсем недалеко присел, уши чутко дрожат. Залюбовался им, забыл и про ружьё, и про охоту, а когда спохватился, зайца и «след простыл»-два-три прыжка, и нет его больше. Слышал ещё несколько выстрелов, но уже на значительном удалении. Птицы гомонят в зарослях, солнце всё выше, и часа через два выбирается на поляну АА. Давний обитатель здешних лесов и опытный охотник, он с крупным, неужели это «мой?», зайцем, которого держит за уши, а к поясу прицеплен тоже немалых размеров глухарь.
Свободное копирование
