10
Первое мое знакомство с Москвой у меня произошло в 1970 году. Я тогда первый раз с Севера поехал в отпуск. Взял билет на самолет до Москвы, с тем, что бы побыть в столице нашей родины несколько дней.
Из аэропорта взял такси и поехал в Москву, на Красную площадь. Еду, смотрю во все глаза, когда же начнется Москва. Специально не спрашиваю водителя такси, дескать, сам определю.
Определить что‑то не получается, ведь Москва – это нечто особенное, а здесь обычные дома, обычные люди.
Спросил водителя:
«Скоро Москва?»
«Мы в Москве, – отвечает он. – Скоро будем на Красной площади».
Это было как бы первое разочарование. Я себе в воображении нарисовал какой‑то нереальный, неземной, сказочный город. Реальность оказалась прозаичней.
В тот первый приезд я прожил в Москве неделю, с трудом устроился в гостиницу. Посмотрел много достопримечательностей, прежде всего – это Красная площадь, смена караула, Кремль, Третьяковская Галерея и, конечно, Мавзолей. Хвост очереди в Мавзолей начинался где‑то за Историческим музеем.
В нынешнее время таких очередей что‑то я не припомню. Ну, разве что к святым мощам, завезенным в столицу, или церемонии траурных прощаний с известными людьми.
Потом, конечно, часто доводилось бывать в Москве.
У нашего сына в детстве была проблема: он начал терять слух. С каждым годом ситуация становилась все хуже и хуже. Наши врачи ничего не могли поделать.
И мы решили везти Женю в Москву на лечение. Дальше тянуть с лечением нельзя, на следующий год в школу. Но решить‑то решили, а как это сделать, мы не имели представления. Без направления и прописки никто нас лечить в Москве не будет. Платной медицины тоже не было. Нет, конечно, была, но нелегальная, и для нас провинциалов – недоступная.
Я уже говорил, что теща работала в районной поликлинике. И в той же поликлинике, после окончания Московского медицинского института, по распределению работал москвич по фамилии Лапченко, врач‑оториноларинголог, или в простонародии, ухо, горло, нос.
На тот момент он уже давно уехал в Москву и стал профессором медицины.
Сын профессора пошел по стопам отца – окончил так же Московский медицинский институт – и после получения диплома попросил комиссию по распределению направить его работать в тот же райцентр на Севере, где начинал практику отец. Как сын профессора, наверное, он мог бы остаться в Москве, папа бы помог, но не захотел (поступок, достойный уважения). Комиссия просьбу молодого специалиста удовлетворила.
Так вот, на момент описываемых событий сын профессора работал в одной поликлинике с тещей. А теща работала еще с отцом молодого врача.
Путем длительных переговоров с сыном профессора, мы получили возможность полететь в Москву на лечение, по устному приглашению профессора.
В Москве, да и не только, в то время устроиться в гостиницу было практически невозможно.
Но нам повезло, и не то чтобы повезло, скорее, из сочувствия к нам персонала мы смогли устроиться в гостиницу. Потом пришлось преодолеть много всяких препон, прежде чем мы все‑таки смогли по направлению профессора лечь на лечение в стационар.
Препоны были, в том числе, и в плане прописки. Нам говорили:
«Вы должны лечиться по месту жительства, у вас нет направления, у вас нет анализов».
А направления на лечение в столицу никогда не давали, под любыми предлогами отказывали. Видимо, было какое‑то указание сверху. Но нам, каким‑то невероятным образом, удалось преодолеть все препятствия, сдать все анализы и лечь в больницу к нашему профессору. Припоминаю, пользовался даже запрещенными методами для достижения цели. Просил Женю плакать, чтобы разжалобить медперсонал.
К счастью, доктор приложил максимум усилий – честь и хвала ему. Сына вылечили, для этого пришлось ребенку, как я уже говорил, месяц отлежать в стационаре.
Что уж там с ним делали, но слух ребенку вернули. Якобы по новой, на тот момент, современной технологии возвращали к жизни практически атрофированные ушные перепонки.
Как вы понимаете, законным путем в Москве мы бы не получили медицинскую помощь.
И сегодня, благодаря московскому доктору, – низкий поклон и уважение ему – мы имеем в лице Жени профессионального музыканта с почти абсолютным слухом.
Жалею о том, что не предложил доктору деньги за чудесное исцеление сына, скорее всего, он бы их и не взял.
Но предложить надо было, не помню, или не сообразил или постеснялся.
Правда, по приезду, когда созвонились с доктором, он пригласил меня в гости к себе домой. Я в Москве, в гостинице купил несколько тушек балыка муксуна, а это деликатес с реки Обь, и пару бутылок хорошего коньяка.
Сына поручил девочкам из гостиницы, а сам поехал в гости к доктору договариваться о лечении сына.
Передал привет от его сына, работающего на Севере, вручил подарки, да еще так, якобы рыбу передал его сын. Меня пригласили за стол, выпили, доктор рассказывал о работе на Севере, вспоминали общих знакомых. Знатно посидели, заодно я рассказал доктору о проблеме, ради которой собственно пришел.
Доктор назвал адрес, по которому я должен завтра прийти с ребенком к нему на прием. После приема доктор сказал:
«Что же вы довели ребенка до такого состояния? Вашему сыну немедленно требуется госпитализация».
После этого начались проблемы, о которых я говорил выше.
После сдачи всех анализов нас госпитализировали в клинику, где, собственно, и работал наш профессор.
Еще когда ребенок лежал в больнице, и нам иногда удавалось поговорить с ним телефону, он с радостью кричал нам в трубку, что он все слышит. Как мы радовались за сына и благодарили доктора и Бога за чудесное исцеление.
Свободное копирование
