Филипп де Коммин. Мемуары - 52

Глава V

Следует, однако, рассказать о короле Англии, который держал свою армию в Дувре, откуда собирался переправить ее морем в Кале. Армия эта была самой большой, какую только короли Англии переправляли за море, и вся состояла из конницы; по снаряжению и вооружению она была лучшей из всех, которые когда-либо вторгались во Францию, и в ней были все или почти все сеньоры Англии. Она насчитывала 1500 кавалеристов на хороших лошадях, по большей части в латах и богатых одеждах по нашей моде и с большим конным сопровождением; 15 тысяч конных лучников с луками и стрелами и множество пешей и другой прислуги, чтобы ставить палатки и шатры, которых было множество, а также обслуживать артиллерию и возводить лагерные укрепления. Во всей армии не было ни одного пажа. Три тысячи человек англичане распорядились направить в Бретань.

Я это уже говорил выше, но повторяю затем, что хочу сказать следующее: если бы господь не помутил разум герцога Бургундского и не пожелал спасти наше королевство, которому он оказал до сих пор больше милостей, чем любому другому, то разве можно было бы поверить в то, что герцог с таким упрямством осаждал бы Нейс, эту сильную и хорошо защищенную крепость, видя, что впервые за всю его жизнь Английское королевство решилось переправить армию по сю сторону моря, и ясно сознавая, что без него ее действия во Франции окажутся тщетными? Ведь если бы он хотел воспользоваться ее помощью, он должен был бы на протяжении всей кампании не терять ее из виду, руководить и наставлять англичан во всем, что необходимо для ведения войны в наших условиях, по эту сторону моря. Ибо когда они приходят к нам в первый раз, то поначалу они удивительно беспомощны и глупы, но в короткий срок они становятся отличными храбрыми воинами.

А он поступил наоборот, и от его действий они чуть голову не потеряли. Что же касается его армии, то она у него была столь побитой, столь жалкой и бессильной, что он не осмеливался ее им показать; ведь он потерял под Нейсом 4 тысячи солдат, среди которых были его лучшие люди. Вот и посмотрите, как господь с ним обошелся, что он все сделал наоборот, хотя все знал и понимал лучше, чем кто другой десять лет назад.

Когда король Эдуард находился в Дувре, готовясь к переправе, герцог Бургундский прислал ему 500 голландских и зеландских барок, плоскодонных и с низкими бортами, приспособленных для перевозки лошадей – их называют скютами [1], и пришли они из Голландии. Но, несмотря на большое число этих и всех тех судов, что сумел приготовить сам король Англии, на переправу от Дувра до Кале было затрачено более трех недель.

Так что Вы видите, сколь трудно было королю Англии переправиться во Францию; и если бы король, наш повелитель, был искушен в морских делах так же, как и в сухопутных, король Эдуард никогда бы не переправился, по крайней мере в тот сезон. Но он сам в них почти ничего не понимал, а те, кого он облек военными полномочиями, и того менее. Король Англии затратил три недели на переправу. А вот суда из Э способны взять людей вдвое или втрое больше, чем его небольшие перевозные барки.

До того, как взойти на судно и выйти из Дувра, король Англии послал к нашему королю герольда по прозвищу Подвязка, уроженца Нормандии. Он привез письменный вызов, составленный на прекрасном языке и в изящном стиле (уверен, что англичанин никогда так не напишет), с требованием вернуть ему Французское королевство, которое должно ему принадлежать, дабы он мог восстановить старые вольности для церкви, знати и народа, избавив их от великих тягот и трудов, на которые их обрек король, и с оправданием всего того, что последует в случае отказа, – и все это в обычной для таких посланий форме и манере.

Король лично прочитал это послание, затем в одиночестве удалился в гардеробную и велел позвать герольда, которому сказал, что понимает, что король Англии действует не по своему почину, а побуждаемый герцогом Бургундским и общинами Англии, и что военный сезон уже почти прошел и герцог Бургундский вернется из-под Нейса разбитым и обессилевшим, а что касается коннетабля, который, как ему хорошо известно, имеет с королем Англии какую-то договоренность, поскольку король женат на его племяннице,[2] то он его обманет; и, рассказав герольду, сколько благ коннетабль получил от него, добавил: «Он иначе и жить не желает, как только лицемеря и обманывая всех ради своей выгоды». Он привел герольду и разные другие доводы, дабы убедить короля Эдуарда Английского войти с ним в соглашение, и отсчитал ему собственной рукой 300 экю в звонкой монете, пообещав еще 1000, если соглашение состоится. А при народе он подарил ему прекрасную штуку малинового бархата в 30 локтей.

Герольд ответил, что он постарается добиться этого соглашения и верит, что его господин охотно к нему склонится, но что об этом не стоит заводить разговор, пока король Англии не переправится по сю сторону моря. А когда он будет здесь, то пусть пришлют герольда за охранной грамотой для послов, которых следует к нему направить, и обратятся к монсеньору Говарду или монсеньору Стенли, а также и к нему, дабы они помогли герольду проехать.

Пока король разговаривал с герольдом, в зале собралось много народу, с нетерпением желавшего услышать, что скажет король, и посмотреть, с каким лицом он выйдет из гардеробной. Закончив разговор, король позвал меня и сказал, чтоб я занял герольда до тех пор, пока ему не дадут сопровождения для обратного проезда, дабы никто с ним не вел разговоров, и чтобы я велел выдать ему штуку малинового бархата в 30 локтей. Я так и сделал. А король начал беседовать с некоторыми людьми, рассказывая об этом послании; он отозвал в сторону семерых или восьмерых и дал им его прочитать; лицо у него было спокойное и уверенное, без всяких признаков страха, ибо он был очень рад тому, что сумел договориться с герольдом.