5
На другой день молодые уехали, и все, ночевавшие у Уманцов, направились к брату мужа, который предполагал через несколько дней устроить бал в честь нас и сестры. Мне с Сашей подали сани отдельно от других; мы обрадовались этому, так как двадцативерстная поездка успокоила нервы и развлекла нас.
Этот и затем следующий день муж не заговаривал ни со мной, ни с Сашей, да и другие как-то чуждались нас, не исключая даже Раисы. Все разговоры вертелись - мне в назидание разумеется - около отношений жен к мужьям. Рассказывались отвратительные факты тирании мужей над женами, которые всегда заканчивались нравоучительными комментариями в таком роде: "А между тем она и виду никому не показывала, скрывала свое отвращение и нарочно даже при людях ласкалась к мужу. Вот такая женщина действительно заслуживает уважения".
Так шло дня два. Накануне бала с утра начались совещания родственников, вследствие чего Саша была приглашена на родственный конклав.
- Катя, - ласково обратилась она ко мне, вернувшись с конклава, - не помиришься ли ты с мужем? Поди, попроси у него извинения, они все тебя об этом просят.
- Вот еще! С какой стати и в чем должна я извиняться? - ответила я с негодованием.
- Милая, прошу тебя, - умоляла меня Саша, положение которой становилось час от часу невыносимее. Мне стало жаль сестру.
- Пусть сам извинится, - сказала я решительным тоном.
Саша пошла опять к родным и скоро вернулась с ними ко мне в кабинет. Они обступили меня и уже ласково стали упрашивать пойти извиниться перед мужем. Как ни легко поддавалась я ласке, тем не менее все мое существо возмущалось при мысли, что я должна просить извинения у мужа за им же нанесенное оскорбление.
- Я перед ним не виновата; виноват он: пусть и просит извинения.
- Да мы очень хорошо понимаем, что в этом случае он виноват, - твердили родные, - но все же он ваш муж и вам следует покориться.
Видя, что со мной ничего не поделаешь, к мужу отправили депутацию. Он, видимо, желал примирения, но, боясь уронить свое достоинство, упрямился. Наконец вся родня, не исключая и Саши, решила свести меня с мужем насильно и заставить поцеловаться: точь-в-точь как это делали у нас в институте, когда решали примирить долго ссорившихся подруг.
- Вот о чем тебя прошу, - сказал развеселившийся муж, как только нас помирили. - Будь хоть при других любезна и ласкова со мной, а то надо мной все смеются. И, взяв меня под руку, он повел меня в зал, изображая из себя счастливого супруга.
Все общество принялось наперерыв за мной ухаживать и исполнять все мои вздорные и нелепые затеи, которыми я с тоски принялась себя развлекать.
Свободное копирование
