Привезли больную в поезде...

   Привезли больную в поезде...

   Слово "тиф", по-гречески, означает дым, туман, помраченное сознание. Тоже очень характерное состояние. В 70-е годы из психиатрической больницы позвонили в наше инфекционное отделение:

   - Приезжайте, ваша больная к нам попала.

   - Почему так решили?

   - Привезли связанной. Бредит. Температура сорок. На теле сыпь. Диагноз наш: сыпнотифозный психоз. Она из Аральского района. Держим ее в приемном покое. Приезжайте быстрей.

   Да, больную перевезли в областную больницу, Чун-Сюн диагноз подтвердил. Психиатры не ошиблись, у больной оказался психоз на почве нелеченного тифа. А меня отправили в Аральск разбираться в этой истории. Скандальной истории. На месте не захотели разбираться. Да еще в общем пассажирском вагоне везли её восемь часов в Кзыл-Орду.

   Заболевшая жила в небольшом ауле на берегу Аральского моря. Однажды она заболела. Но, как всегда, пыталась переболеть "на ногах". Надо кормить мужа и детей,   по дому дела делать, за скотом ухаживать. Женщине в ауле некогда было болезнями "баловаться". Долго не выдержала, потом совсем свалилась...

   К фельдшеру в соседний аул ее привезли связанной. В кузове грузовой машины. Она что-то кричала, бредила, вела себя очень буйно. Решили - сошла с ума. Но фельдшер долго не мудрил, тут же, не сходя со стула в своем медпункте, выписал направление в районную больницу. Сопровождавшим сказал - везите в район.

   Дежурный врач районной больницы, прочитав направление, вздрогнул, не к ночи будь сказано. Заглянуть в кузов машины не решился или не захотелось. Дал родственникам "бумагу" и велел везти эту "буйную" женщину в Кзыл-Орду, в психиатрическую больницу. Что значит, отправил? На примитивных носилках, так и не развязав, родственники занесли её в вагон скорого поезда и семь часов она всё продолжала бредить под стук вагонных колес. В Кзыл-Орде ее сняли с поезда. Пока психиатры ее не развязали и не разобрались, в чем дело.

   Родственники рассказали, что она не сразу "сошла с ума". Сначала плохо себя чувствовала, потом стала горячая, как печка, не потела, жаловалась на резкую головную боль, бессонницу. На третий день совсем слегла, еще через день-два стала вести себя как-то странно, была возбужденной, бредила. А потом вообще стала буйной. Пришлось бросить все дела и везти ее к врачам...

   С местными медиками обсуждал, разбирал. Криком не поможешь. Скандалом не воспитаешь. "Долбил" - есть температура, думай об инфекции. Но что делать, если температуру даже не пытались измерять? Ни пульс посчитать, ни кожу пощупать? В быту все мамаши так делали: при первом подозрении руку на лоб прикладывали. Горячий лоб, значит, ставь градусник. Сидели мои "ребята", молчали. Говорят, не подумали... И мне сказать нечего: учить - могу, думать за кого-то - не умею.

   Это в современную эпоху антибиотиков тифы перестали быть болезнью, явно предназначенной людям на погибель. Конечно, если болезнь не запущена, и есть доступная своевременная медицинская помощь.

   Когда я работал в инфекционном отделении, в мою палату положили женщину с сыпняком из поселка Тас-Бугет. От Кзыл-Орды всего-то было десять километров, но та же история: дети, муж, скот. Лежала дома, долежалась до пролежней. К нам поступила в тяжелом состоянии. Да, антибиотики своё дело делали, но осложнения были рисковые, мы боялись сепсиса. Каждый день с Чун Сюном возле нее "мозги крутили". Позже, когда пошла на поправку, смеялась: мол, муж на ее задницу столько не смотрел, сколько мы.

   Но всё хорошо, что хорошо кончается. Могла и не дожить до желания шутить... Ведь еще в середине двадцатого века сыпной тиф во многих регионах нашей страны был серьезной проблемой. И, собственно, он никуда и не исчез. Просто ушел в "подполье", притих, но ждал своего часа. Беднота и нищета не исчезли, бомжи в изобилии, значит, для "пожара" сухой "хворост" есть в наличии...