Собаки были. Больных не было. Почему?

На фото:  Шакал с добычей. Фото Е. Поликарпова (www.floranimal.ru/show_foto_his.htp?).

   Собаки были. Больных не было. Почему?

   Но не очень было понятно, как и почему распространялась эта болезнь в наших условиях? Я искал ответы на эти вопросы. На селе собак всегда было полно, и никто их на привязи никогда не держал. И, конечно, рыскали они, вечно голодные, и за пределами аулов. Значит, могли заражаться в условиях природы? Но от кого?

    О том, что существует этот "кто-то", говорило и то, что больные выявлялись далеко не во всех поселках области. В аулах-очагах чаще всего были единичные больные. Случаи заболевания могли повторяться ежегодно или с перерывом, но всегда оставались почти единичными. Значит, возможность заражения тоже достаточно случайная. Но от чего или кого зависела эта случайность? Собаки были везде. Но больные дети поступали далеко не из всех аулов. Значит?

   Подозрение пало на многочисленных в наших местах шакалов. Об этом я упоминал. Они не гуляли по всей области. Предпочитали селиться вдоль реки или крупных каналов, там, где были тугайные и кустарниковые заросли. Например, вблизи всех поселков, где выявлялись больные лейшманиозом, по рассказам местных жителей, встречались и шакалы. Казалось бы, что тут надо доказывать?

   Но от специалистов получал встречный вопрос:

   - А вы у шакалов лейшмании находили?

   - Нет. Не находили. Мы и шакалов не можем поймать, какие уж тут лейшмании.

   - Вы же знаете, наука уважает точность. Надо искать. Тогда и доказывайте.

   В Душанбе (столица Таджикистана) в 1979 году состоялась Всесоюзная конференция по природной очаговости болезней. Проходила она в Академии наук этой республики. Я выступил с докладом по проблеме лейшманиоза. В частности, сказал о возможной роли шакалов в поддержании очага в нашей зоне. Призывал зоологов заняться этой проблемой. Сразу же откликнулись экологи из Свердловска, согласились приехать к нам. Но тут же представитель Института зоологии АН Казахстана поспешил выступить и заявить, что они уже изучают экологию шакалов. Знаю, что эту работу они вели в соседней, Чимкентской, области, а не у нас. У зоологов были свои научные планы (и боязнь конкуренции!).

   Но очаги лейшманиоза все-таки были, в основном, в нашей области, экологически отличавшейся от соседей... Конкуренция? Сам не ам и другим не дам? Ведь алмаатинские зоологи-экологи и не добрались до наших краев.

   О роли шакалов были сообщения из других территорий. Описаны единичные находки в Таджикистане (Латышев Н. И.,1947; Крюкова А. П., 1951?), в Туркмении (Дурсунова, Понировский, 1954, 1964). Значит, и наши подозрения не были на пустом месте.

   Позже врач-паразитолог Кзыл-Ординской городской СЭС В. Лубова защитила в Москве кандидатскую диссертацию по теме лейшманиоза. Она, в частности, обнаружила лейшмании в мазках костного мозга шакала, отловленного в тугаях присырдарьинских, и у корсака (степной лисицы). Мне тоже в разные годы удалось исследовать мазки селезенки, печени и костного мозга от нескольких шакалов. Но моя "охота" оказалась неудачной.

   Между прочим, лисиц и корсаков в наших краях было немало. И у них тоже были найдены лейшмании: в Грузии (Маруашвили, 1966), в Армении (Карапетьян, 1972), в Туркмении (Лесникова, 1992). Е. Н. Понировский однозначно написал в своей докторской диссертации в 1993 году: "нами высказано предположение, что основным резервуаром возбудителя в Юго-Восточном Туркменистане являются лисицы". В наших краях мы почти ничего не знали о возможной роли лисиц и корсаков. Хотя "предположения" и у нас были на этот счет...