Лечить надо, но где взять лекарство?

   Лечить надо, но где взять лекарство?

   Легче зажечь одну маленькую свечку,

   чем клясть темноту.

   Конфуций. 551-479 гг. до н.э.

  В интернете встретил заметку из Казахстана ("Хабар", 27 мая 2003). Там было написано, что в Кызылординскую областную больницу поступило четверо детей, больных висцеральным лейшманиозом. Из-за отсутствия лекарства трое из них умерли. Для четвертого лекарство нашли, это был подарок посольства Франции в Казахстане. Медики даже не могли закупить это лекарство во Франции и не могли его ввозить, т.к. оно не было зарегистрировано в республике. В России оно не производится. Частному бизнесу это невыгодно.

   В советские времена лекарство "солюсурьмин" (препарат сурьмы) производили на Рижском химфармзаводе. Проблем с лечением не было. Позже, кто-то в верхах решил проблему закрыть, другими словами, лекарство перестали выпускать. Но больные этого не знали и продолжали поступать в местные больницы. Этим несчастным детям ничем уже не могли помочь, ибо в советском арсенале лекарств взамен солюсурьмина ничего не было. Фактически, диагноз "лейшманиоз" стал приговором "к высшей мере"... Наши обращения в Алма-Ату ничего не давали.

   К очередной международной дате ("День защиты детей") в конце 80-х, я написал очень злое письмо в Москву, сразу в три адреса, чтобы не отделались просто отпиской: министру здравоохранения СССР, в газету "Известия" и в Комитет советских женщин. Сказал им всем "спасибо" за то, что, несмотря на празднование "Дня защиты", у нас дети умирают от лейшманиоза.

   Письмо имело деловые последствия. Прилетел из Москвы известный клиницист и тропиколог профессор Н. Н. Плотников. Он посетил инфекционное отделение больницы, беседовал с Чун Сюном (пионером выявления больных в области), там же посмотрел больных, ознакомился с историями болезни предыдущих пациентов. Диагнозы и ситуацию подтвердил.

   И, по заказу Союзминздрава, к нам в течение нескольких лет (до распада СССР) поступал препарат "глюкантим" из Франции. Действующим началом лекарства тоже являются соединения пятивалентной сурьмы. Какое-то время область жила новыми поступлениями. Но вскоре наступили времена "частного бизнеса". Всё изменилось...

   Позвонила мне заместитель управляющего областным аптекоуправлением:

   - Давид Ефимович, вы подняли шумиху, а нам теперь расхлебывать заваренную вами кашу.

   - Не понял, о какой "каше" идет речь?

   - По вашему заказу мы получаем через Москву глюкантим. Он лежит на нашем складе. Областная больница его выкупать не хочет. Говорят, и больных сейчас нет, и денег нет. Препарат дорогой, висит на нашем балансе. Решайте. Или платите, или отправим назад.

   - Но ведь завтра или через неделю поступят больные дети, значит им останется только умирать?

   - Или выкупайте лекарство, или отправим назад.

   - Но ведь это не функция санэпидстанции покупать лекарства для больных...

   - Вы добивались поступления, вы и решайте, что делать.

   - Хорошо, займусь не своим делом, найду деньги для оплаты.

   Древняя, как мир, аксиома: инициатива наказуема. Дети умирали без лекарства. Все молчали. Я поднял шум, добился, получили глюкантим. Теперь я же оказался "крайним".

   Понимаю всех. Аптеке главное - продать. Больнице "не светит" платить деньги, а больные то ли будут, то ли нет? На всех уровнях любили говорить об охране детства. Да, но платить за "то ли будут, то ли нет"?

   Похвалюсь, авторитет у меня в области всё же был. Обратился в облисполком и облздравотдел, поддержал меня и главный врач облсанэпидстанции. Я объяснил ситуацию. Согласились с моей идеей. На такие случаи, когда жизнь больных детей напрямую зависит от конкретного лекарства, надо иметь запас за счет государственного фонда. Именно в этом и заключалась моя великая идея. Рад был, что меня поняли и поддержали, главное, дали деньги.

   В те времена облисполком и облздравотдел выделяли ежегодно специальный "эпид.фонд". Поступали деньги и на счет облСЭС, правда, для "борьбы", но не для оплаты лекарств. На основе официального разрешения мы получили возможность оплачивать оптовые закупки глюкантима. Правда, финансисты не поддержали эту мою инициативу. Возражали, облсанэпидстанция не аптека и не больница, чтобы закупать лекарства для больных. Но ссылка на Москву и Париж, чьими решениями область и получала глюкантим, да деньги из эпидфона, тоже подействовала.

   В итоге, вплоть до моего отъезда в США в 1996 году, в нашем отделе мы еще имели запас глюкантима и могли обеспечивать им больницы. Аптекоуправление меня больше не ругало... Больницы тоже были довольны... И, главное, было чем лечить детей, больных лейшманиозом.