На фото: Участники республиканского семинара энтомологов с Дергачевой Т.И. в Кзыл-Орде, на реке Сыр-Дарье. 70-е годы. Фото Д. Гениса.
Отрывок из книги В. Гребенникова "Мой мир" (с интернета):
"...Я сразу после десятилетки -- это была весна сорок четвертого -- оказался на должности помощника энтомолога Исилькульской малярийной станции. Никто сейчас не знает и не помнит, как во многих районах Омской области свирепствовала малярия.
А переносили эту заразу комары из рода Анофелес, чьи слюнные железы, которые я рассматривал в микроскоп, порой распирало от плазмодиев. Комары прятались в надворных погребах, на потолках сеней, сараев, чуланов, -- но попробуй в скудном свете коптилки найти их тут, когда "потолок" -- это редкие жерди, на которых уложен слой веток с засохшими листьями, а поверху -- дерновые пласты
(А в наших краях это был слой колючек или камыша, сверху покрытый слоем глины. Так что, даже и коптилкой мы не могли пользоваться. - Д.Г.).
А личинки их развивались в многочисленных болотах и болотцах, которые обрабатывались так: мы собирали дорожную пыль, сеяли ее, смешивали затем с ядом -- парижской зеленью, и ручным вентилятором-опыливателем "РВ1" опыляли с берегов и кочек болота.
(Кстати, и в первые годы моего приезда на работу в Кзыл-Ординскую область, точно также и у нас проводили борьбу с комарами ядовитой "парижской зеленью". На областной противомалярийной станции был вполне приличный транспорт по тем временам: лошадь с телегой. Бонификатор (дезинфектор) Назар загружал свой ядовитый инвентарь и ранним утром отправлялся на болотца и заросшие водоемы вокруг города травить комаров. Веселило только одно. Назар, пожилой казах, с непередаваемым акцентом произносил это замысловатое для него название ядовитого порошка. - Д.Г.).
При этом, кроме комариных личинок, гибло великое множество безвредных водяных и надводных тварей, но что было делать, когда, бывало, вся деревня, включая председателя колхоза, лежит вповалку в приступе, и некого "выгнать" в поле, а на поле том полынь забивает реденькую немощную пшеничку, и мизерный паек военных исилькульских времен, если когда и удавалось получить его в многосуточной очереди, был горек-прегорек в буквальном смысле этого слова -- от полыни...
Особенно "полюбилась" комарам и плазмодиям деревня Лукерьино. В дни приступов все до одного на лавках, полатях, полу и трясутся в лихорадке, укрывшись то тулупом, то какой-нибудь рванью; А кожа у них желтая, особенно желты ногти и белки глаз: это от лекарства ядовито-желтого цвета под названием акрихин, которое мы развозили по селам мешками. Все же оно немного помогало; с утра до ночи мы обходили все избы, "кормили" народ акрихином.
А у всех поголовно плюс к тому надо взять из пальца по капле крови для анализа, пробивая кожу "иглой Франка" -- эдакой щелкающей рубилкой с пружиной и ножом-зубилом, который не всегда с первого раза пробивал заскорузлые, блестящие от труда и земли пальцы стариков, женщин и детишек: мужчин в деревнях практически не было, а малярия не щадила никого. Лечить их было трудно, выявлять -- еще труднее. Я изъездил, а больше исходил -- у нас была лишь одна тощая лошаденка -- весь район, каждое село, деревню, аул, хуторок даже с одною землянкой: их тогда, до укрупнения, было очень много, раскинутых по степям, колкам, заозерьям этого края".
Вот такая исповедь одного из тысяч активных борцов с малярией, в неимоверно трудных условиях военной и послевоенной страны, победивших в схватке с комарами и малярией.
Этими воспоминаниями одного из участников грандиозной борьбы с малярией я хотел было закончить эту главу. Многое, о чем он пишет, мне знакомо, мы прошли тоже через все эти "этапы" и "хождения" из дома в дом, от сарая к сараю, из аула в аул. С акрихином и иглой Франка, с мешками дуста и гидропультами.
И, главное, с надеждой - когда-нибудь мы же должны добиться победы! Сколько же можно людям болеть этой древней и злой болезнью?
И всегда помнил, это она, малярия, забрала у меня единственного братишку... Мою старшую сестру лишила жизни скарлатина. Мама с военных лет мучилась хроническим амебиазом печени, в конце концов завершившегося злокачественным процессом в ее далеко не старые годы жизни. Может, этот страшный "букет" тоже повлиял на выбор моей жизни, которую я посвятил борьбе с заразными болезнями...
Свободное копирование
