На фото: Главный корпус областной санэпидстанции, Кзыл-Орда. На первом этаже размещался паразитологический отдел. 70-80-е годы. Фото Д. Гениса
Случай на экзамене
В южных областях дети чаще заражаются карликовым цепнем. На этот счет много объяснений. Практически в любом нашем детском садике можно было выявить детей, зараженных карликовыми цепнями. Да и в младших классах школ этого "добра" хватало. Становились дети старше и организм избавлялся от этих паразитов, хотя их можно было даже и среди взрослых выявить. Так что назвать его только детским гельминтом, оснований нет.
В 40-50-х годах ситуация была намного сложнее. Лекарства были токсичными, многие больные переносили их плохо, да и побочные действия этих препаратов не радовали. Но с 60-х годов появился фенасал (аналог германского йомезана), эффективный и практически нетоксичный. Лечить стало легче, лекарство можно было назначать и амбулаторно.
В 1964 году я сдавал экзамен в аспирантуру в Москве, в Институте медицинской паразитологии и тропической медицины им. Е. И. Марциновского. В комиссии три профессора, в том числе и Е. С. Шульман, мой будущий шеф по аспирантуре и диссертации. Конечно, это не студенческий экзамен. Тут тебя "прощупывают" со всех сторон, им же надо понять, кого себе в ученики набирают. Это даже совсем не экзамен, а экзаменационное собеседование. Отвечаешь не на билеты, а на вопросы. Один из них поставил меня в тупик.
- Какой новый современный препарат применяют для лечения больных при гименолепидозе?
Сижу, думаю, не знаю. Наверно, покраснел. Вижу, им самим стало неудобно за меня. Элементарный вопрос, а будущий ученый ответить не может.
- Хорошо, чем вы лечите этих больных в ваших условиях?
- Фенасалом.
- Так вот мы про этот препарат и спрашиваем.
Тут уже я возмутился.
- Какой же это новый препарат? Еще в 50-х годах западногерманская фирма "Байер" начала производить йомезан, а много позже в СССР создали его аналог и назвали фенасалом. Знаю по статьям в журнале, что в вашем институте его уже изучают и применяют несколько лет. Наше аптекоуправление по моей заявке несколько лет как начало получать его и мы фенасал применяем по всей области.
Тут настал черёд им краснеть. То-то, мы тоже не лыком шиты.
Через много лет я встретился с Б. А. Астафьевым, который и задал мне тот злополучный вопрос. Он даже стал извиняться. Что, мол, посмотрел на меня, как на гостя "из далёкой глухой провинции". Посмеялись. Он в 80-х годах приезжал к нам в Кзыл-Орду по поручению тогдашнего заместителя директора института Любови Ильиничны Прокопенко. По его словам, институтское начальство интересовало, не зачах ли я, их воспитанник, в дальней глубинке. Было, видимо, странным, человек с научной степенью остался работать в областной санэпидстанции в далёкой для них "глубинке" без стремления к научному или карьерному росту. Но мне в наших песках, в зоне южного Казахстана, не было скучно, и практической, и научной работы хватало. И на докторскую диссертацию и темы, и материалы были, только не стремился я к этому.
Кстати, доктор медицинских наук, профессор Борис Александрович Астафьев известен как один из ведущих специалистов в стране по гельминтозам. У него, в частности, были по гименолепидозу очень интересные работы. Но это еще не все. В феврале 2010 года в интернете я встретил его интервью, где он сказал:
"Моей основной профессией в течение более 40 лет была паразитология, что помогло понять тонкости паразито-хозяинного взаимодействия, означенного Законом единства, гармоничного взаимодействия и борьбы противоположностей, открытого Гераклитом и Гегелем".
Конечно, меня сразу же заинтересовало, чем ныне занимается ученый. И открыл для себя широкий кругозор и необыкновенное сочетание в одном лице философа и паразитолога. Порадовался за моего давнего знакомого, попробовал читать его труды по основам мироздания. Сложные, над ними надо сидеть и долго думать. Оказалось, от паразитологии к философии один шаг. Единственное, что мешает многим сделать этот шаг - отсутствие мудрой головы. Да простят мне эту фразу...
Свободное копирование
