Жить я переехал к Зое в двухкомнатную квартиру в "хрущёвке" на Фестивальной улице, у метро "Речной вокзал". Кто бы мог подумать, что в 1966 году мне придётся опять жить в коммунальной квартире! Дело в том, что Зоя, и её подруга Лариса, работавшая тоже в НИИ-2, купили на двоих кооперативную квартиру. У Ларисы была семья - муж и ребёнок, она занимала большую комнату, Зоя - меньшую, метров 12-15.
В комнате стоял сервант, платяной шкаф, стол, узкая, на одного человека, тахта оранжевого цвета, которая чуть-чуть раздвигалась в длину, но не в ширину. Все предметы - светлого полированного дерева - составляли часть румынского гарнитура. Комната представлялась мне просторной, мебель - модной, тахта - широкой.
Началась наша совместная жизнь, она оказалось совсем не простой штукой! Конечно, у каждого существуют свои привычки, своя предыстория, определяемая традициями и условиями жизни каждой семьи. Уже давно сформированы свои понятия о том, как надо жить и вести хозяйство. Совсем "чужой" человек вдруг становится в одночасье "своим". Поэтому обязательно происходит столкновение не только привычек, интеллектов, но и характеров. Если привычки можно изменить, то характер - невозможно. Вообще, семейная жизнь без скандалов не бывает. Если столкновений вообще нет, то значит, люди просто не замечают и безразличны друг к другу.
Иногда мне кажется, что бог послал людям любовь специально для того, чтобы за время её существования в молодой семье (а любовь обязательно проходит, как проходит всё на этом свете), молодые супруги близко, в узком пространстве семьи, хорошо присмотрелись друг к другу, укоротили свои, иногда непомерные, взаимные требования. Смирились с привычками друг друга, в случае понимания того, что по-другому близкий человек просто жить не сможет. Вопрос очень тонкий: то ли человек действительно жить по-другому не может, тогда необходимо приспособиться. Ну а если партнёр систематически каждый раз поступает, как ему больше нравится или удобнее, а другие - " пусть приспосабливаются?" Тут уже проявляется отношение к другому человеку, тогда необходимо твёрдо решить для себя, сможете вы жить дальше или нет, если - нет, то расходиться нужно как можно раньше. Хотя разобраться в этом, пока горит любовь, почти невозможно, любовь сглаживает все, противоречия кажутся несущественными мелочами жизни. А потом, когда любовь ослабевает, то бывает слишком поздно принимать тяжёлые решения. Да и любовь длится у всех по-разному, у кого-то - полжизни, у кого-то - несколько месяцев. Здесь опять правит бал его "величество случай", как повезёт в жизни!
Впрочем, для сглаживания этой проблемы люди придумали универсальное лекарство: сохраняя семью, супруги предоставляют друг другу широкую свободу чувств и желаний и действий. Кого-то это устраивает, кого-то - нет!
Зоя оказалась "глубокой" совой. Она ложилась часа в два-три ночи, что-то читая, или занимаясь по хозяйству. Просыпалась и вставала она в мучениях, близких по своей тяжести к мучениям, которые, очевидно, испытывает женщина при рождении ребёнка! Она в лунатическом состоянии ходила по комнате, натыкаясь на стулья, стол, стены. И это происходило каждый день! Сначала я не уставал удивляться, пытался помочь советом, предлагал ей пораньше ложиться спать, потом понял, что всё это бесполезно. Вспомнил, что товарищ Сталин тоже был совой, работал до трех часов ночи. Он вставал в двенадцать, и правительство и вся страна вынуждены были приспосабливаться к его распорядку дня. А Зое в те жесткие времена опаздывать на работу было нельзя. Порядки на режимном предприятии поддерживались строгие, хотя и более либеральные, чем в КБ Яковлева. Пока мы с Зоей ехали на работу, она, находясь в отвратительном настроении, приставала ко мне с различными претензиями: то я к ней плохо отношусь, то у меня друзей настоящих нет, то я, якобы, досаждаю ей мелкими придирками по поводу порядка и чистоты в комнате. Я терпел, понимая, что это "пилит" меня не Зоя, а возмущённый своим ранним пробуждением, её несчастный организм. Я ей сочувствовал: всю жизнь человек вынужден мучиться!
Вскоре я нашёл для себя выход из некомфортного для меня положения: я стал ездить на работу на полчаса раньше, сославшись на рабочую необходимость. Сразу стало жить гораздо легче.
Зоя обычно приходила в себя часов в двенадцать, после чашки крепкого чая. Об этом её свойстве знало руководство института и смежники (тогда она уже была начальником лаборатории и руководила важной работой, требовавшей постоянного контакта с руководством, представителями КБ). Если кто-то из смежников, включая главных конструкторов, звонил ей слишком рано поутру, то мог нарваться на резкий ответ. Я думаю, что уход Зои на пенсию ещё в полном расцвете сил, был связан с её желанием, наконец, как следует выспаться.
Зое шёл тридцать четвёртый год, время уходило, и она торопилась с ребёнком. Вскоре она забеременела. В нашем отделе было много молодых женщин. Тарханов безошибочно определял, кто следующий уходит в декрет и требуется срочно перераспределять работы: как только какая-либо сотрудница на праздничных застольях переставала употреблять спиртное, для него все становилось ясным.
Жизнь шла своим чередом: мы с Зоей много работали, устраивали быт, ругались, мирились и снова ругались, зачастую, по пустякам: не сходились, например, во взглядах на творчество Достоевского или Шекспира. Я считал, что Гамлет - это образ нового свободного человека, вестника надвигающегося буржуазного общества, борца против феодальных порядков в датской духовной тюрьме. Зоя утверждала, что я "дубовый" марксист, а Шекспир просто показал человеческие отношения!
Зоя была очень категорична в суждениях, легко вспыхивала, повышала голос, но быстро "отходила". Я ещё, бывало, нахожусь в обиде, продолжаю молчать и дуться, а она уже, как ни в чём не бывало, невозмутимым голосом обращается по какому-то текущему вопросу, без предварительного "замирения", выяснения отношений и сглаживания конфликта. Долгого конфликтного молчания она органически не выдерживала.
Женившись, я окунулся в совершенно другую жизнь. Дома я привык к спокойной размеренной жизни. В гости ходили редко, хотя с точки зрения отца, мама была предельно общительной, имела кучу знакомых, любила, по словам отца, "ушмыгнуть" в гости. Отец был домосед. Гостей принимали только по большим советским праздникам и дням рождения, шумных, многолюдных сборищ избегали. Иногда мама брала меня в гости с собой. Мы приходили к знакомым, пили чай с тортом. Час-два мама беседовала с подругами и уходила домой.
Теперь же всё происходило совсем по-другому: у Зои была целая орава знакомых и подруг. Каждый поход в гости - это многочасовое застолье с выпивкой и долгими изнурительными разговорами до трех часов ночи. Попытки увести её из гостей пораньше, успеха не имели.
В квартире у нас тоже всё время вились подружки. В принципе, я против всего этого не возражал, даже было интересно, хотя активным участником веселья никогда не был, я наблюдал ситуацию, как бы со стороны, изучая её. Однако, я испытывал физические неудобства, засыпая к двенадцати часам в гостях. Я мучался, когда меня в три часа расталкивали, полусонного сажали в такси и отвозили домой. Или, когда к нам в квартиру после очередного праздника в час ночи вваливалась подвыпившая компания инженеров и кандидатов наук и продолжала шумное веселье. Тогда я убирался спать на кухню. И это были не исключения, а норма жизни. Но мы были молодые и здоровые, Зое это нравилось. Поскольку веселье сопровождалось умеренной выпивкой, и не являлось "черным пьянством", я не сильно возражал, только было физически тяжело веселиться по ночам, а вот Зоя, как вы помните, была совой! И к двум-трём часам ночи только входила во вкус "гулянки"...
Свободное копирование
