1-го числа октября поехал я из крепости Грозной на линию, где в селении Прохладном пригласил к свиданию со мной князей кабардинских, главнейших и священнослужителей и знатнейших из узденей. Все почти приехали, кроме малого числа злейших разбойников, которые явиться не смели.
С досадою упрекал я им в нарушении обещаний вести жизнь мирную и самой присяги в том, несколько раз ими данной. Упоминал о многих в недавнем времени происшествиях, которые обнаруживают их самыми подлыми мошенниками, и что известные некогда храбрость их и воинственная между горскими народами слава помрачена презрительнейшими делами, одним гнусным ворам свойственными. Поставил им в пример того же года наказанный за укрывательство разбойников Трамова аул, неподалеку от Константиногорска отстоявший, который по приказанию моему разрушен до основания, взято до 2 тыс. лошадей и весь скот, и что жителям оного только позволено было вывести жен своих и детей. Обещал, что равное сему и их ожидает наказание, если не переменят своего поведения, если родители не будут воздерживать детей своих и родственников, помещики своих подвластных; если священнослужители, имеющие большое в народе влияние, не будут делать предписываемых законом наставлений и внушения. Предложив им средством избегнуть грозящих бедствий то, чтобы наказывая сами за воровство и возвращая похищенное, убийц представляли для наказания к российскому начальству. Что несколько таковых примеров воздержать разбойников и за преступления злодеев не потерпят менее виновные, а начальство не будет принуждено посылать беспрерывно войска, которые разоряют землю прекраснейшую. Справедливость замечаний моих не допустила возражения; многие говорили, что есть средства исполнить требования мои, и что они о том будут стараться, видя, что в советах моих заключается собственное их благо, но только два или три человека осмелились сказать при всех, что льстят мне обещаниями ложными, что ничего не сделают; ибо первейшим из князей надлежит сделать пример над своими ближними и выдать к наказанию за разбой, что трудно быть первым в подобном случае, ибо все прочие поручаться сим будут. Если же так поступят знатнейшие, то они готовы то исполнить и ручаются, что средством сим прекратятся беспорядки, и боязнь, которую он имеют от русских, превратится в прежнее к ним расположение.
После сего расстался я с ними и тут же видел, что свидание было бесполезно. Со мною был генерал-майор Дельпоццо, который коротко знал их, и, бывши некогда в Кабарде главным приставом, чрезмерною кротостию своею и снисхождением, оставляя вины без наказания, наконец попустил их и на самые преступления. Он был причиною уничтожения родовых судов, и с ним вместе начались разврат и беспорядки. Если странным казалось кабардинцам видеть главного начальника без той пышности, каковая окружала всегда моих предместников, то не менее удивлялись они, что на свидание с ними приехал я в сопровождении 180 человек пехоты, малого весьма числа казаков и с двумя пушками гарнизонной артиллерии, запряженной мужичьими лошадьми, с прислугою обветшалых гарнизонных канониров, когда все рни вместе составляли не менее 600 человек. Я не мог сие сделать с намерением, чтобы не показать особенного внимания, которым напрасно давно их баловали, но причина настоящая была та, что не можно было найти более войск праздных.
Свободное копирование
