22.05.50. Пон. Секретарь парторганизации предупредил меня, что в субботу меня пригласят на собрание для приёма в кандидаты. Я заволновался, так как идут интенсивные полёты, готовиться к партийному испытанию некогда. Но вечером всё же листал Устав ВКП(б), Краткий курс истории партии, газеты.
23.05.50. Вт. Был на полётах. Стоял финишёром. Ветер, солнцепёк, жара. Одно развлечение - смотреть в лица курсантов в кабинах садящихся самолётом и, узнав их, наблюдать за качеством посадки, оценивать, кто хорошо летает, а кто с недостатками. Смотрю за заходом на посадку очередного самолёта. Ветер чуть слева, а он не прикрывается креном. «Снесёт тебя, брат, с полосы, - мысленно говорю ему. И точно. Сел на боковое полотнище и оно свернулось. Пришлось бежать поправлять. Это был Кухтенко Валя. За заход на посадку ему поставили двойку. Нехорошо накануне выпуска из училища летать с таким качеством. Валя скромный человек, на многое не претендует. Побаивался летать, так как в последних катастрофах в училище погибали курсанты, чьи фамилии оканчивались на «ко» - Чайко, Равко. Некоторые шутники пугают Валю таким исходом. Он улыбается в ответ, но глаза его при таких шутках тускнеют. Это, несомненно, влияет на его психику.
24.05.50. Ср. Спорили о чём-то Кушнир с Побокиным. Я подошёл послушать Кушнир говорит:
- Я, конечно, дурак, но я прав. Правда, Лёшка?
- Дурак всегда прав, - говорю ему. - Потому, что он дурак, и это его оправдывает.
Общий смех. Степан набрасывается на меня, но слышен окрик моего инструктора:
- Эй! Вы что? Обезумели, накануне окончания программы кости ломать.
25.05.50. Чет. Малышев спрашивает меня:
- Лёша, что тебя позвало в партию? Долг, совесть или амбиция?
- Командир звена, - говорю ему.
- А-а-а. Доверие!
26.05.50. Пят. Идём с полётов. Усталые. Малышев прыгнул на спину Побокину.
- Отвези мой труп в казарму.
- Да, иди ты, - сбрасывает его Побокин с себя. - Сам труп.
- А я думал, ты мой друг.
- Мне друг тот, кто меня возить готов, а не на мне ездить.
- Наконец-то, раскрыт смысл нашей шестилетней дружбы, - сетует Малышев.
27.05.50. Суб. Меня пригласили на партийное собрание эскадрильи одного. Ипполитов не успел подготовиться. Скучно одному сидеть среди солидной офицерской публики, моих прямых командиров и воспитателей. Меня заслушали первым. Выступил Лобанов от рекомендующих и как секретарь. Я ожидал трудных вопросов, но вопросов было мало, так как все меня знают и верят в мой моральный облик и мои деловые способности. К тому же на повестке дня много вопросов. Приняли единогласно и разрешили принять участие в обсуждении следующих вопросов. Я с любопытством слушал критику в адрес офицеров. Удивлялся её откровению и даже резких высказываний. Спорили, доказывали. Вот это да! Всё это не похоже на строгий воинский коллектив, с соблюдением субординаций, когда младший не может сделать замечание старшему. Тут доставалось всем. Вот она, какая партийная демократия! Мне понравились прямота и откровение членов партии. Но не все были таковыми. Я это заметил. Вышел с повышенной ответственностью и ощущением новой для меня жизнь среди принципиальных, самоотверженных в деле людей.
28.05.50. Вос. Готовлюсь к проверке меня на парткоме полка. Читал Ленина. Понравилось его выражение, что писать надо так, чтобы нельзя было не понять». Сталин пишет и говорит так, что его нельзя не понять.
Свободное копирование
