20.08.48. Пят. Летали на низкополётной полосе (НПП). Учились видеть землю на посадке и сажать самолёт на три точки. Что-то у нас ни у кого на три точки не получается. Инструктор бьётся с каждым. Перешёл уже на грубую педагогику. Ругает за ошибки всех матом. И не только он. Курсанты некоторых других групп тоже жалуются на нервозность инструкторов. Ребята расстраиваются, нервничают, что снижает качество их полётов. Вдохновляю их.
- Не слушайте мат. Слушайте то, что между матерными словами. На инструктора не обижайтесь. Его работа напряжённая и нервная. Ведь это не в классе, где можно долго разъяснять. В воздухе всё измеряется секундами. Ему педагогику надо вложить в секунды.
- Странно, что офицеры потеряли выдержку, - говорит Толя.
- Нехорошо это, но привыкнем, - успокаиваю его.
Приходится и мне выслушивать мат. Но я стараюсь быть спокойным, злюсь не на инструктора, а на себя, что никак не могу «схватить» землю. Плывёт она в глазах и чёрт знает, какое до неё расстояние. Выравниваю самолёт над землёй, а Кудрин орёт:
- Высоко! Мать твою!
Отдаю ручку, чтоб снизиться.
- Куда суёшь, твою дивизию!
Поддёргиваю на себя.
- Не дёргай. Самолёт не скотина. С ним надо нежно обращаться.
Он властно удерживает ручку и мягко приземляет самолёт.
- Взлетай! - тут же командует.
Взмываем вверх. Он убирает «газ»
- Садись!
Подвожу самолёт к земле, и, затаив дыхание, жду приземления на три точки. Нет. Приземляюсь на два колеса
- Слабак! Заруливай! Посиди, подумай.
Думать придётся два дня до понедельника.
Свободное копирование
