11 [сентября]. Так как от глумления пьянственного у Тараса колеблется десница, и просяй шуйцу, но и оная в твердости своей поколебася (тож от глумления того ж пагубного пьянства), вследствие чего из сострадания и любви к немощному, приемлю труд описать день, исчезающий из памяти ослабевающей, дабы оный был неким предречением таковых же будущих и столпом якобы мудрости (пропадающим во мраке для человечества, не быв изречено литерами). Мудрости, говорю, прошедшего. Историк вещает одну истину, и вот она сицевая.
"Борясь со страстями обуревающими -- и по совету великого наставника -- "не иде на совет нечестивях -- и на пути грешных не ста, блажен убо" -- и совлекая ветхого человека -- Тарас, имя рек. вооружася духом смирения, удаливыйся во мрак думы своя -- ретива бо есть за человечество -- во един вечер был причастен уже крещению духом по смыслу св. писания окрестивыйся водою и духом -- спасен будет", вкусил по первому крещению водою (в зловонии же и омерзении непотребного человечества -- водкою сугубо прозывающе) -- был оный Тарас зело подходящ по духу св. Евангелия -- пропитал бы зело, не остановился на полпути спасения, глаголивый "Елицы во Христе крестися -- во Христе облекошася". Не возлюбивой -- по писанию и немощи телес -- достичи сего крайнего предела иже ангелы уподобляется. Тарас зашел таки далеко, уподобясь тому благоприятному состоянию, каким не все сыны божии награждаются -- иже, на языце порока и лжи, тлетворной, мухою зовется. И бе свиреп в сем положении, не давая сомкнуть мне зеницы в ночи часа одного и вещая неподобные изреки грешному миру сему, изрыгая ему проклятия, выступая с постели своей бос и в едином рубище. -- Яко Моисей преображенный, иже бе писан рукою Брюно, {Т. е. Бруни.} выступающим с облак повергшемуся во прахе Израильтянину, жертвоприносящему тельцу злату. В той веси был человек некий -- сего излияния убояхуся -- шубкой закрытые и тут же яко меличайшийся инфузорий легким сном забывся. Тут следует пробел, ибо Тарас имел свидетелем своего величия и торжества немудрого некоего мужа мала, неразумна и на языке того ж злоречия кочегаром зовомого, кой бе тих и тупомыслен на дифирамб невозмутимого Тараса -- В. Кишкин.
P. S. Далее не жди тож от Тараса, о бедное, им любимое человечество, никакого толку, и большого величия, и мудрого слова, ибо, опохмелившийся, як некий аристократ (по преданию крестивыйся водкою), опохмеление немалое и деликатности не последней: водка вишневая, счетом пять (а он говорит 4, нехай так б уде), при оной цыбуле и соленых огурцов велие множество.
Свободное копирование
