Письмо 298.
Любезный приятель! Продолжая пресеченное мое повествование, скажу вам, что хотя при отъезде г. Дурова я получил я дозволение съездить в отсутствие его в свою деревню; однако, мы ездою сею никак не спешили. Ибо как хотелось нам приехать туда в такое время, когда яблоки в садах созреют и поспеют к обиранию, и притом как и крестьяне от волевых своих работ поотделаются и нам можно будет оных употребить на другие при себе нужные по тогдашним обстоятельствам работы, то и можно было нам пробыть недели две, три в Богородицке прежде своего отъезда. Сие время назначили мы на свое от всех прежних трудов и беспокойств отдохновение и на свидания с родными нашими в их жилищах, куда мы и не преминули вскоре за сим отправиться и прогостить у них по нескольку дней. Между тем, канцелярские служители, кои занимались исправлением тех письменных дел, которые предписаны нам были от начальника.
К супруге его я хотя и хаживал, но не всякий день, а когда мне было досужно, или какая-нибудь надобность того требовала. К ней в сие время старалась всячески подольститься жена нашего городничего княгиня Назарова и успела свести с нею короткое дружество и, пользуясь оным, по скверному характеру своему, старалась всячески смутить ее с моими домашними и уменьшить чрез то ее к нашим доброхотство, а сие и произвело то следствие, что с сего времени стала она обходиться с нами гораздо холоднее против прежнего.
Что касается до меня, то я с возвратившимся между тем из деревни сыном моим начал заниматься всеми прежними нашими делами и любимейшими занятиями. Мы принялись опять за собеседование с лучшими нашими приятелями, гулянья с ними и родными своими по садам, увеселения себя музыкою, лечения больных нашею машиною, а временем и за сочинение кое-какие; и наша тогдашняя жизнь была тогда точно также мирная, спокойная и преисполненная многими удовольствиями, каковою была прежде до приезда к нам г. Дурова. Одно только нас озабочивало очень, что в доме нашем между людьми завелись многие болезни, наводившие даже на самих нас некоторое опасение. По счастию, имели мы в лекаре нашем искреннего у себя друга и, при помощи и старании его, и сие зло скоро было прекращено и уничтожено. Другая неприятность, чувствуемая нами около сего времени, была та, что наилучший наш друг и приятнейший собеседник, отец Федот, занемог кровохарканием, и мы опасались, чтоб болезнь сия не послужила ему в пагубу.
Свободное копирование
