Как наутрие вздумалось зятю моему сделать у себя небольшую пирушку и угостить обедом нескольких из городских знакомых, то и я, съездив поутру на часок к директору, никуда более в то утро не поехал, и обедал дома со своими родными и знакомцами тульскими, в числе коих был и прежний мой временный командир г. Юшков с его женою, с которыми не могли мы довольно наговориться; а к наместнику съездил я уже после обеда и пробыл у него почти до самого вечера. Между тем хозяева мои вместе с несколькими знакомыми своими собирались ехать в бывший в тот день маскарад, и я, возвратясь к ним, едва мог узнать их, перерядившихся в богатое купеческое платье. Они подзывали было и меня с собою, но я предоставил им одним веселиться, а сам охотнее остался с женою дома и занялся читанием и писанием.
Таким же образом рыскал я по Туле и в третий день моего в ней пребывания, был у Верещагина, у директора, и казенной палате, в наместническом правлении, а обедать проехал к наместнику. Сей взял меня в сей день в свой кабинет и, как друг, говорил очень много со мною о предстоящей перемене в моих обстоятельствах. Ему крайне были неприятны происки нашего директора, о котором отзывался он мне весьма невыгодно, называя его хитрым и лукавым человеком, и сожалел обо мне, что я иметь буду дело с таким скрытым и ничего доброго необещающим человеком, изъявлял мне дружеское сожаление о том, что не находит он себя в силах воспрепятствовать сему угрожающему мне злу, и говорил, не имею ли я в Петербурге каких приятелей и знакомцев, и, буде имею, то советовал мне отписать к ним и просить о употреблении всего возможного к разрушению кова, против меня куемого. Приятно было мне, что он брал в судьбе моей такое дружеское соучастие. Но как у меня никаких таких друзей не было в Петербурге, о каких он упоминал, то я, не обинуясь; в том ему признавался, присовокупив наконец, что я единую надежду во всем имею на Бога, и, в твердом уповании на Его защиту и покровительство, расположился спокойно ожидать всего, что Он ни соблаговолит со мною учинить. Отзыв таковой был наместнику очень приятен; и как он сам был человек набожный и благочестивый, то не преминул похвалить меня за таковое расположение и старался уповаемое на Бога еще более подкрепить благоразумными своими советами. С целый час мы тогда с ним о сем предмете наедине проговорили. А после обеда было у меня множество разговоров и с наместницею, в продолжение которых приехала к ней жена моя с обеими дочерьми моими Елисаветою и Ольгою еще в первый раз рекомендоваться и была от ней очень обласкана. Едучи от них, заезжали мы к директору, и жена моя с детьми рекомендовалась и сей пышной петербургской госпоже и была и от ней принята благосклонно. От них же приехали мы к г. Верещагину, бывшему тогда губернским прокурором, и просидели у него во весь вечер.
По наступлении четвертого дня тогдашнего моего пребывания в Туле, ездил я опять к своему директору и кое-кому к другим, а наконец и в казенную палату, в которой в сей день наместник сам принимал рекрут и, увидев меня, увез с собою одного только к себе обедать.
После обеда приезжал к нам туда и сын мой и поднес наместнице прекрасную трудов своих картину, набранную весьма искусно из разных трав, кожиц и листочков, и наместница была ею очень довольна и расхвалила ее в прах. Между тем жена моя вместе с хозяевами разъезжала по городу к знакомым, и все мы съехались, наконец, и ужинали у любезного моего Петра Николаевича Юшкова.
Свободное копирование
