4 ноября
Утром приехал в Москву, забросил вещи к Мейерхольду и поехал в Большой театр. Сначала оркестровая репетиция. Играют ничего, но Небольсин так себе, неясный взмах. «Апельсины» давно не слыхал - приятно, много выдумки, хотя много накатано наспех. Сразу переходим на хоровую репетицию. Затем репетиция на сцене под фортепиано. Хор. статисты. Большая сцена заполняется и принимает парадный вид. Дикий, Гусман, Мейерхольд, которого слушаются. Сцена никак не идёт. Дикий в отчаянии. Мейерхольд выхлопатывает ему две добавочные репетиции.
После репетиции захожу к Кучерявому, его нет. У Мейерхольда - блины, выдали белой муки по случаю праздников, - всю на блины. Оборин, которого Мейерхольд любит. 1-я Соната средне, но отрывки из Второй очень приятны, прогресс, интереснее, чем Попов, и современней. Малышев сообщает, что паспорт будет к девятому. Браво, как вышло так легко? Или ещё не вышло? Письма от Пташки, приятно. Вечером Мейерхольды и я на митинге (сначала на «Кармен», второй акт, в ложе дирекции) в их зале; на сцене стол и кто? Сначала речи в высоко-вульгарном стиле, но интересен приём в партию. Мейерхольд провоцирует, чтобы заставили меня играть, когда же указав ему на руку, успокаивает, что никто не понимает, а важно, чтобы я сыграл хоть восемь тактов. Знакомит с Аграновым. Сдержанно любезен. Довольно красивое лицо. После объявления о моём присутствии зал хлопает (громко). Я играл, кое-как выходит (три недели не играл), левой играю только piano.
Ночь у Мейерхольдов, царские простыни, дивно провалился.
Свободное копирование
