19 февраля
Концерт Сигети; идея - песни без слов, вообще же надо сочинять мелкие скрипичные пьесы.
Чернецкий жаловался - история с Blois. Очень встрепенулся, узнав, что я - будущий директор.
21 февраля
Концерт Боровского и Кошиц; об её успехе (не совсем честные методы - часть поёт пошлятинку). Но теперь знаменита, как не была в Москве, и разбогатела.
У Боровского; об исполнении «Сарказмов»; семь лет не слыхал (кроме третьего, перепечатанного в Америке). Б.Н. рядом и сопел. Из-за быстрого темпа ничего не понимал. Безумный темп у «Токкаты», конечно, вещь проигрывает, но успех пианиста выигрывает. У меня сделалось сердцебиение.
Ещё не стихли аплодисменты - столкновение с Бальмонтом. Он передаёт письмо от Авивит, по Бальмонту - чуть ли не руководителю всего искусства в Палестине. Меня задевает, что очень солонельный тон. Я: ну и приезжайте завтра все вместе. «По-моему, вы должны поехать к женщине». По-моему, к маэстро желающий его, а не маэстро к желающему. Но я бы, конечно, и поехал, если бы не Гамсун... «Прокофьев! Есть границы воспитанности и приличия, и вы их переступаете». Эберг, Б.Н., толпа.
Кошиц, набитый зал, приподнятое настроение, цветы. «Есть иные планеты» - врёт в первый раз. Вообще очень хорошо, но «Планеты» растянула, и надо их больше рассказывать и меньше петь.
Звали ужинать, но - поезд.
Свободное копирование
