Сергей Прокофьев. Дневник - 1680

22   ноября

Повторил программу и в одиннадцать часов отправился в Bruxelles, куда приехал в пять часов. Немного погулял, затем читал Christian Science и раздумывал сложную проблему духа, очень горячо. Пришёл к заключению, что если я отказываюсь от лекарств, но ношу очки, то это противоречие и недобросовестность. Решил снять очки. Очки у меня несильные и я могу относительно свободно обходиться без них. Но доктора, надевая их мне, говорили, что если я носить их не буду, глаза мои будут быстро портиться. Тем не менее, после горячего обсуждения с самим собой, я решил, что я всё же должен их снять, если честно верю в Christian Science, и что через Christian Science глаза мои должны улучшиться. Таким образом вопрос был решён, и я снял очки. В полдевятого концерт, зал неполон, приблизительно две трети. Играл недурно, успех главным образом под конец, когда публика зааплодировала очень шумно. В антракте в артистическую явилась... Лиана Коллини. Шесть с половиной лет назад, во время драматического расставания в Ростове, она говорила, что в будущем, если увидит моё имя в программе или газетах, то приедет и встретит меня в том городе, где я буду давать концерт. И вот этим городом оказался Брюссель. Но она не постарела - такая же, хотя я, когда вспоминал её, думал, что эти годы наложат на неё печать. Она замужем за югославянином и имеет ребёнка. Я тоже похвастался, что у меня жена и сын. Что Пташка испанка - произвело на неё впечатление (верность южным женщинам?). «Я жалела, что не поехала с вами тогда. - сказала она, - я надолго застряла ещё в Ростове, а затем Одессе». В Румынии она нашла свои драгоценности, но не больше.

Разговор тёк очень оживлённо и с крайней любезностью с обеих сторон. Разумеется, никаких чувств у меня к ней нет давно, но открылась целая эпоха, поднялся занавес над живописным отрывком из моей прошлой жизни - и встреча произвела на меня большое впечатление.

После концерта некто Piron водил меня пить вино к какому-то богатому Maier'y. Рассказывал, что хорошо знает Стравинского, который был у него во время своего последнего визита в Брюссель. Будто Стравинский ненавидит Мийо, меня же хвалит.