Сергей Прокофьев. Дневник - 1654

20   сентября

Телеграмма Б.Н. о даче перебила занятия. Опять разговоры и рассуждения о даче.

Святослав говорит очень ясно «да», иногда «нн-да». Остальное сомнительно, хотя мамаша и бабушка утверждают иное.

21   сентября

Сочинял медленную вариацию (будет четвёртая или пятая). Хорошо работалось. Днём много корректировал Скрипичный концерт.

Очень любопытный сон: начало очень реальное - я сидел в каком-то театральном вестибюле, появился Hébertot и, видя, что моё отношение к нему неприязненно, поспешно сказал, что в этом году он вообще не делает никаких новых постановок. Тогда я решил замолвить слово за Кошиц и стал рекомендовать её как певицу в его труппу. Находившийся тут неизвестно почему Смоленс поддержал меня. После этого Hébertot направился к выходу, за ним Смоленс, а за Смоленсом я. Однако, в этот момент я увидел, что из внутреннего двора появился Римский-Корсаков и остановился шагах в десяти от меня. Он был очень похож, но несколько моложе, чем я привык его видеть в Консерватории. Одет он был в синий костюм. В полном сознании, что Римский-Корсаков давно умер, я воскликнул Смоленсу: «Но ведь это же нереальность!» и с этими словами быстро подбежал к Римскому-Корсакову. Но едва я к нему' приблизился и хотел дотронуться, как он моментально перенёсся в соседнюю комнату, откуда появился. Я побежал за ним. Это была большая зала, вроде столовой в большом отеле. Римский-Корсаков стоял шагах в двадцати от меня. Я побежал к нему и схватил за руку. На этот раз Римский-Корсаков не подвинулся и я, к чрезвычайному моему удивлению, почувствовал, что рука его вполне осязаемая и притом тёплая. Я поцеловал её. Римский-Корсаков не двинулся и с полуулыбкой смотрел куда-то в сторону. Я поцеловал его в бороду, а затем довольно бесцеремонно взяв его за лицо, повернул его голову к себе и поцеловал несколько раз в губы. Мелькнула мысль о Christian Science. Затем Римский-Корсаков исчез - как, не помню, я же направился к выходу, но никак не мог найти моей шляпы. Я искал её под столом, потом вернулся в большую столовую, но нигде не мог найти, и это исчезновение ставилось в какую-то странную связь с появлением Римского-Корсакова. Глядя на сидевших в столовой людей, я думал: неужели моё поведение и всё случившееся не удивляет их? Но они не обращали внимания и вели свои разговоры, отрывки которых долетали до меня. На этом я проснулся.