На другой день поутру еду я к директору и, по условию нашему, отпускаю его одного с докладом к наместнику; а сам возвращаюсь на квартиру, в любопытном ожидании что будет. И не успело пройтить и часа, как, гляжу, скачет ко мне человек от Юницкого, с запискою, что наместник приказал, чтоб я обо всем представляемом написал, по прежним обыкновениям, докладные ему на разрешения пункты, и чтоб он, Юницкий, привез их к нему после обеда. Почему и просил меня г. Юницкий над сочинением их потрудиться и приехать к нему с ними к обеду.
Удивился я, прочитав сию записку, и тем паче, что я всего меньше ожидал такого себе повеления. И досадуя все еще на наместника, сам себе говорил: "Смотри, пожалуй! Вчера разгузынился, сам не зная за что, и меня почти с бесчестием выгнал, а сегодня я же изволь писать и надоумливать его, что ему приказывать и опять моими же руками хочет жар загребать!" Но как не исполнить повелеваемого никак было не можно, то, подосадовав и поговорив сим образом еще кое-что себе под нос принялся я за перо. И как материя, которую писать, была у меня давно уже в голове, то тотчас и намахал целый лист кругом точно такою формою, какою писывал я в прежние времена свои докладные пункты, и располагая оные так, чтоб наместнику оставалось только сказать: "хорошо, и по сему исполнить". И как окончание строением каменной оранжереи было одним из первейших пунктов, то, поехавши к Юницкому обедать, заехал я по дороге к архитектору Сокольникову и попросил его, чтоб он после обеда приехал к нам поговорить с нами о строении оранжереи.
Я застал Юницкого, возвратившегося уже от наместника и из казенной палаты и дожидающегося меня к себе обедать, что было еще в первый раз, ибо до того никогда еще не едал я его хлеба-соли. Он, встречая меня, первым словом спросил, привезли я пункты? "Привез привез", говорю я, и стал потом спрашивать, что у него происходило с наместником и как он о том приказывал? "Что! сказал он, вся моя аудиенция была очень кратковременна. Я нашел его не и духе и что-то о чем печалющегося и в огорчении, и не успел ему начать делать мои представления, как он, не выслушивая их почти, мне сказал: "пожалуйте, скажите Болотову, написать обо всем что надобно, и на что нужно мое разрешение, такие вопросные и докладные пункты, какие он прежде сего писывал; он это знает, и привезите ко мне их после обеда; а о оранжерее, и как бы ее вчерне скорее и с меньшими коштами и хлопотами, поговорите вы, вместе с ним, с Кузьмой Семеновичем, и посоветуйте, и так бы он и написал, как за лучшее признаете, и тогда дам я на все мое разрешение". Вот и все, что у нас было, и он с тем меня и отпустил. И теперь надобно бы нам отыскать Кузьму Семеновича, архитектора".-- "Да я к нему сейчас уже и заезжал, предвидя, что до него дойдет дело, я он обещал сюда быть после обеда".-- "Очень хорошо, батюшка, сказал на сие Юницкий, и сём же теперь расхлебаем щи вместе.-- Малон! посылай жену, чтоб шла садиться за стол".
После обеда стал я ему все написанное мною читать, и начали мы обо всем говорить и трактовать. Он очень доволен был всем написанным и говорил, что нельзя быть лучше, и признавался, что ему бы так не написать. Между тем, приехал и Сокольников, и все мы стали говорить и советовать об оранжерее. И как все осталось на том, что у меня было уже об ней написано, то, не долго думая, велел г. Юницкий запрягать карету и полетел с ними к наместнику, прося нас, чтобы мы, до возвращения его, посидели с его женою и его бы дождались, на что мы охотно и согласились, ибо я очень любопытен был узнать, как наместник пункты мои примет и не велит ли чего прибавить или убавить.
Отсутствие г. Юницкого продолжалось не долго. Не прошло еще и часа, как, глядим, катит он уже обратно. И не успел к нам войтить, как, вынув из кармана бумаги и отдавая мне их, сказал: "Вот вам они, подписанные и апробованные в полной мере". -- "Что ж, не говорил он чего и не приказывал ли чего?" спросил я. -- "Почти ничего, отвечал мне на сие г. Юницкий; я нашел его таким кротким, как агнца, и никогда еще он таким благоприятным ко мне не был, как в сей раз. Не успел меня завидеть, как спросил: "Что, сударь, написал ли Болотов докладные пункты, и привезли ли вы их".-- "Вот они", сказал я, и ему их подал. Он прочел их с особенным вниманием, и сказав, что все очень хорошо и нельзя лучше, взял тотчас перо, и отметив против каждого пункта свое одобрение, подписал оные, и отдавая их мне сказал только: "Извольте, сударь, отдать их Андрею Тимофеевичу и сказать, чтоб он исполнял по оным все в точности". Сим и кончилось у нас все и было ни лой, ни масло".
Таковое полное одобрение и похвала ободрило и польстило меня несколько, но вкупе и удивило; ибо я не знал, что из всего того о наместниковом к себе расположении заключать, и добра ли от него, или зла ожидать вперед надлежало. Однако, поехал я от Юницкого сколько-нибудь уже с спокойнейшим духом. И как г. Сокольников стал звать меня к себе на перепутье, то я охотно на то согласился и просидел у сего любимого мною и доброго человека до самого вечера, занимаясь с ним в разных любопытных и умных разговорах.
Возвратясь, наконец, на квартиру, стал я размышлять обо всех происшествиях в тот день и, находясь между страхом и надеждою, увидел на столе лежащую хозяйскую библию. Тут вздумалось мне ее на удачу разогнуть и полюбопытствовать, какое слово вскроется? И как же удивился, увидев стих, изображающий почти точь-в-точь тогдашнее мое положение и слова, обещающие всемощное вспоможение Господне и покровительство от врагов и всех злодейств их. Сие меня так ободрило и успокоило, что я, возложив все упование мое на Господа, проспал ночь сию гораздо уже спокойнее прежней.
Свободное копирование
