(29 августа) 11 сентября
Ширмер звонил, направляя меня к Адамсу, менеджеру, однофамильцу гонолульского. По его словам, это большой и порядочный менеджер. Адаме сказал, что лучше всего мне начать выступлением с оркестром и благодаря Мак-Кормику дал мне карточку к Дамрошу, свяжитесь с ним. Дамрош - дирижёр, который сейчас как раз в моде (так сказать в «патриотической» моде), так как вернулся из Франции, где давал концерты для воинства.
Больм, один из известных балетных артистов дягилевской труппы, служащий теперь в «Метрополитен» и ставящий там, в противовес итальянщине, русские оперы, страшно обрадовался, узнав, что я здесь. Он мне наговорил кучу полезных советов для ориентации в Нью-Йорке. «Главное, - сказал он, - не спешите, делайте всё важно, независимо, всё равно сезон не раньше октября, а то и ноября». Про столь славную дягилевскую труппу я узнал печальные вести: полный развал по вине войны. Впрочем, недавно они имели успех в Испании, а теперь Дягилев получил разрешение прибыть в Лондон (что очень трудно), но труппа крошечная и декорации, как сообщают газеты, ещё не прибыли. Стравинский был очень болен, едва не умер от лёгких, нуждался в деньгах. Патриотические французы, нёсшие его на руках перед войною, теперь, после Брестского мира, и слышать не хотят о его музыке. В последнее время дела его и здоровье поправились и он работает. Мой балет «Шут» (господи, я же забыл о нём!) был получен Дягилевым в Америке два года назад. Он расхаживал с ним, просил пианистов сыграть и восклицал: «Чёрт знает, что такое! Ничего не понимаю!» А ведь такая ясная и хорошая музыка! Вечер провёл со Сталем, очень приятно, и не заметил, как пробежали часы, слушая его блестящие рассказы о той осаде, которую он в качестве члена Временного правительства выдержал в Кремле со стороны большевиков. Он живёт с французской певицей, очаровательной молодой женщиной - в стиле Н.Мещерской. В ней больше мягкости, приветливости и красоты, чем в Нине, но нет того яда, как у Н. Однако какое постоянство сохранилось у меня к определённому типу!
Звонил к Сталю В.Н.Башкиров, который здесь, бежав ещё в ноябре от большевиков в Америку. Узнав, что я тут, он ужасно обрадовался (Сталь говорит: «Я был потрясён той горячностью, с которой этот уравновешенный человек принял известие о вашем приезде»), закричал, что я должен переселиться к нему, а сейчас спрашивал мой адрес. Я просил ответить, что, будучи напуган его поведением по отношению ко мне в Петрограде, я сейчас адреса не дам. Это за его грубое поведение во всей истории с женитьбой Бореньки. Сталь говорит, что в ответ на это его голос упал и он сказал: «Как, неужели он всё ещё помнит о старом?» и повесил трубку. Это зло с моей стороны, ведь от меня, сверх всего прочего, он мог узнать самые последние новости про свою семью, но ведь его поведение в истории женитьбы было, право же, возмутительно.
Свободное копирование
