Ибо надобно знать, что около самого сего времени получил я из Тулы известие, что новый наш господин директор домоводства и вкупе новый мой командир г. Юницкий в Тулу, наконец, уже прибыл. И так мне необходимо надлежало к нему явиться и его с собою познакомить, то и занялся я тогда помышлениями о том, как бы мне на первый случай ему подслужиться преподанием ему о волостях наших и обо всех касающихся до них обстоятельств -- хотя краткого, но такого понятия, которое бы его освободило от многих трудов, к узнанию всего того потребных, и чем, как я предполагал, надлежало ему быть очень довольным. Ибо я, не зная еще его лично, за верное полагал, что надобно ему быть человеку разумному, с большими знаниями и дарованиями, и что он не с ветра, а за достоинства получил себе толикой важности место. А для самого того засев и сочинил я ему краткое, но такое извещение о наших волостях, какое едва ль бы кто иной восхотел бы, но и в состоянии был сочинить, будучи на моем месте. А не удовольствуясь тем, скопировал еще для него и маленькую географическую карту положения всех наших волостей и находящимся в них селениям, для лучшего и удобнейшего ему о волостях понятия приобщил ее к моему извещению. Всем сим надеялся я, по крайней мере, и ему услужить, и о своих способностях дать ему понятие, и приобрести себе его благоволение. И по изготовлении всего того 12 июня к нему в Тулу и поехал.
Как из Богородицка выехал я почти с светом вдруг, то, покормив в Дедилове лошадей, и успел я в тот же день и столь еще рано приехать в Тулу, что имел время повидаться с другом своих г. Сухотиным, у него посидеть, напиться чаю, расспросить о новом своем командире, а потом повидаться еще с приятелем своем г. Запольским. Квартирою же для себя, для лучшей свободы, избрал я дом знакомца своего Пастухова, и у него и расположился.
Наутрие, забрав с собою все нужное, раным-ранехонько поехал я сперва к г. Венецееву и, поговорив с ним обо всем и раскланявшись с ним, временным своим начальником, явился к своему новому командиру, стоявшему тогда в том каменном казенном доме, который находится на половине Московской Большой улицы. Он принял меня хотя вежливо и учтиво, но ни тепло ни холодно, и я, взглянув на него, тотчас увидел, что я в помышлениях и заключениях моих об нем весьма во многом обманулся и что в нем далеко таких достоинств и дарований не было, какие я в нем надеялся найтить, а показался он мне человеком простеньким, смирненьким, небольшим и ума весьма посредственного и обыкновенного, словом, весьма не из далеких, почему и подивился я еще, что в Петербурге не могли найтить лучшего и способнейшего человека для сей важной должности, а прислали такого, которого можно было почесть ни рыбою, ни мясом. Но после узнал, что доставил ему сие место какой-то чиновник, служащий при ямской канцелярии {Почтовой канцелярии.} и довольно в Петербурге именитый, и доставил по той причине, что женат он был на его не то родственнице, не то воспитаннице, с которою он тогда в Тулу и приехал и которая также показалась мне не слишком бойкою и чиновною госпожою.
Но как бы то ни было, но господин сей далеко не обласкал меня так, как я того ожидал, да и услугою моею далеко не так много был доволен, как я надеялся, но принял ее холодным почти образом и не поблагодарил меня даже за труд, для его по собственному моему произволу восприятий. Сие меня также несколько смутило, и я даже досадовал сам на себя, что трудился так много для человека, не знающего трудам таковым цены и не способного чувствовать услуги такового рода. И как, по всему тому, я некоторым образом заключал, что ожидал он, может быть, от меня услуги иного и существительнейшего рода и при первом случае чего-нибудь такого, что сообразнее было бы с интересами его кармана, то за нужное почел предварительно и обиняком дать ему узнать, что наши волости совсем не такого рода и не на такой ноге управляются {В смысле "не такие порядки".}, чтоб можно было льститься нажить от них какие-либо прибытки, и не только большие, но и самые малые и ничего незначащие. И хотя я и не надеялся, чтоб он мне поверил, но сказал ему на первой встрече сам о себе, что я управляю волостьми сими хотя уже многие годы, но могу свято в том его уверить, что не нажил еще ни одного рубля от волостей сих, а довольствуясь одним только определенным себе жалованием и содержанием. Он улыбнулся только, сие услышав, но я для лучшего удостоверения его в том привел пример г. Давыдова, говоря, что и сей, управляя сими волостями, только разорился, а пользы себе от них никакой не получил, да и получить было ему никак не можно, ибо обстоятельства, сопряженные с сими волостьми, таковы, что начальникам и помышлять о каких-нибудь прибытках не дозволяют, как то он сам вскоре увидеть и узнать может.
Вкусна ли ему таковая пилюля была или не вкусна, того уже не знаю, но он проглотил ее без приметного отвращения, а заметно было только то, что он с сего времени стал обходиться со мною несколько благосклоннее и откровеннее, и наконец, признался, что он нуждается в некоторых нужнейших мебелях, а особливо в столах и стульях и не знает, где б ему их на время, и покуда он своими запасется, получить было можно.
-- О, что касается до сего, -- сказал я, -- то у нас во дворце сего добра довольно, и что если ему угодно, то могу я их, сколько ему надобно, к нему доставить.
-- Очень бы это было хорошо, -- подхватил он и стал меня о том просить.
И как я ему сие обещал, то казался он быть тем очень доволен.
Посидев у него часа два и съездив потом в ряды и казенную палату и нашед там г. Верещагина, поехал обедать к сему последнему, а после обеда съездил опять к своему новому командиру и, не имея никакого более до него дела, раскланялся с ним и на другой же день с утра пустился в обратный путь и возвратился в Богородицк.
Свободное копирование
