ПИСЬМО 264-е
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Другою нетерпеливостию мучимся мы узнать скорей, кто будет у нас директором. Свечин с часу на час ждет указа о себе; уже есть здесь копия с определения сенатского. Он съякшался с губернатором и, ничего еще не видя, по дурному и негодному своему характеру несет, сказывают, горы на всех и Бог знает что; а другие ждут возвращения курьера, поскакавшего от наместника просить, чтоб того Не делали, а кого-нибудь иного произвели, и либо Юницкого, либо Грахольского, либо Веницеева. Итак, неизвестно еще, кто будет, и не будет ли чего с завтрашнею или сегодняшнею почтою".
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Я вчерашний день проводил здесь в Туле по сущим пустякам и, возможно ли, дня четыре живи единственно для того, что Веницеев всякий день ездит с светом вдруг гайкать с собаками на поле и не заглянет в казенную палату, а вице-губернатору с ним видеться надобно и спросить об одном деле. Не досада ли сущая? Но мне не таково досадно, потому что мне здесь не скучно, и я то и дело, что кой-куда езжу. Вчера был у отца Иеронима в монастыре и имел случай видеть редкую церемонию и воздаваемую ему как игумену почесть. Виделся с ним, говорил, и он обещал было приехать на вечер ко мне, однако, не бывал, хоть мы его весь вечер прождали. Загулялся у Левенцовых". Мать твоя так же все ездила по гостям, была у Петра Алексеевича Киреева и у Верещагиных, а днем все зябла в рядах и покупала покупки. Но ведала бы, не ездила. Друг сердечный Михаил Матвеевич упросил и вызвал ее сам все искупить, а тут дал только сто рублей, хоть не покупай; а на это много ли чего купить можно? Что изволишь с ним делать? Чудак совершенный! хочет сам искупить все в Калуге!
"Ну, Павлушка, теперь поговорим о Московском. Я, писавши к тебе в Тверь, хотя и приложил записку о том, что тебе в Москве исправить надобно; однако, поговорю и теперь. Пуще всего повидайся, Павлушка, с Новиковым и домогайся как можно получить от него денег, сколько бы то ни было. По сделанному мною счету должен он мне теперь 634 рубля. Теперь не знаю, еще не получил ли с него что-нибудь Петр Герасимович, с которым я к нему писал, а хотя б и получил, но все проси еще, всех верно не отдаст, так хотя б сколько-нибудь от него вытеблить. О переведенной книге моей "Кларушке" также добейся и возьми ее назад, если не начали печатать, и прямо скажи, что когда и с "Магазином" не разделывается, -- так что уже надеяться о сей книге, чтоб получить за нее что-нибудь! В межевой теперь бы весьма нужно выправиться: что наше спорное с Пашковым дело, не решено ли? Ежели б ты удосужился, то лучше бы тебе самому побывать и поговорить с секретарем по той части или с секретарем Герасимом Федоровичем Селижаровым. Он меня знает и человек мне очень знакомый; ему известны все дела и он скорей узнает и тебе об обстоятельствах рассказать может.
13 генваря, в воскресенье, поутру.
"Возможно ли? И вчерашний день проваландался я здесь совсем по-пустому, как ни старался добиться толку, но никак не мог. За мною нет ни малейшего дела, а держат, сами истинно не знают зачем. За тем только и дело стало, чтоб принять от меня ордера для свидетельства, но не принимают, и все еще резолюция не вышла о приеме оных. Нарочно медлят, чтоб выиграть более времени в пользу Николая Сергеевича, а я живи да поживай без всякого дела и, что всего хуже, живи в совершенной неизвестности, когда отпустят".
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В тот же день ввечеру
"Ах, Павлушка! Какой для меня был сегодняшний день счастливый и веселый и каким удовольствием преисполнен! Какими сладкими удовольствиями и ощущениями обята была душа моя, и какая радость! Я узнал в оной, и узнал нечаянно и против всякого ожидания, решение судьбы твоей; узнал, что милый и любезный мой Павлушка, и "паинской" и "мамастой" {Паинской и мамастой -- вроде папашин и мамашин.}, уже не сержант, а господин капитан!"
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Наконец все свершилось!... Да буди Богу многое благодарение!... Желания наши исполнились! Порадуйтесь, батюшка! Я выпущен от армии капитаном к штатским делам. Будучи уверен в вашей ко мне милости и любви, я надеюсь, что сие известие вас порадует. Я поздравляю вас с новым молодым капитаном и желаю всей душою, чтоб он, вступив в новый сей чин, продолжал бы нести ваши к себе милости и старался бы заслугами своими быть оных достойным.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Впрочем, еще вам скажу, что зимы нашей опять как не бывало: сегодня весь день шел препроливной дождь и теперь еще продолжается, и все до крошечки опять согнало. Лужи превеликие стоят на улицах. Когда это бывало? Уже генварь!....
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Надобно еще рассказать вам, батюшка, о свидании нашем с Артемием Никтитичем. Он принял меня ласково, так как молодого капитана, с некоторыми притом шутками. Я показал ему ныне вашу записочку о фабриканте. Он не дал мне ее читать, а взялся сам, и отношениями вашими был очень доволен. Он ныне вспомнил, что слыхал много об вас со стороны экономических сочинений, и что вы, будучи в Киясовке, делали какие-то опыты с ямами для навоза и проч. Всякий раз, как я ни бываю у сего старика, то дает он мне читать что-нибудь замечание достойное. Ныне он читал мне некоторые пиэсы своего сочинения, которые не могут быть объявлены, и мы проговорили с ним весь вечер и о многих материях; он дал мне также некоторые бумажки для списания, жаль, что краткость времени и оных величина не позволят сего сделать.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Разделавшись благодарениями с вышеупомянутыми лицами, надлежало мне еще исполнять приказ г-жи Травиной и побывать у обер-коменданта Чернышева. Я исполнил сие сегодня и, отправившись из полку, поехал на Петербургскую сторону в крепость. Старик генерал очень предобрый, принял меня очень ласково, и приятно ему весьма было то, что я приехал его благодарить. Отправившись от него, долго я пробыл еще в крепости. Вы легко угадаете, что я сие время не только не понапрасну проводил, но имел еще множество удовольствий, рассматривая многие невиданные мною предметы. От генерала пошел я в Петропавловский собор и тут имел великую пищу для своего любопытства, рассматривая, во-первых, сие здание, потом гробницы государские, некоторые работы рук Петра Великого и великое множество трофеев, завоеванных как у турок, так и у шведов в нынешнюю войну и есть довольно чего посмотреть с любопытством, а потом исполнил свой обет и отслужил тут молебен. Не одних только людей и помогших в моем деле милостивцев, но надлежало возблагодарить и того, который более всех имел участие в благополучном окончании моего дела. Итак, принес я тут благодарение Всевышнему, которого великим милостям и святому покровительству я обязан всем тем, что ни имею.... Но скажу вам, батюшка, что я не думал и никогда себе не воображал, чтоб удалось мне слушать обедню и служить молебен, где ж? В Петропавловском соборе. Исполнив сие, пошел я далее ходить еще по крепости и с великим любопытством ходил по стенам и по валам оной и видел тут много для себя нового и невиданного по сей части. Спасибо, что ходить мне и осматривать все было очень способно, и так как нарочно бывшие в сии дни ненастье и дожди миновались; ночью немного подмерзло, а теперь была ясная погода, которая более походила на сентябрь, нежели на генварь.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Идучи мимо, зашел к Малиновскому. Образ жизни сего, впрочем, очень разумного, человека весьма странен. Но, не касаясь сего, скажу, что я ласками его очень доволен. Мы проговорили с ним о многих вещах также много и до вас касающегося, и я просидел у него нарочитую часть вечера.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Имев же давно желание побывать на Шпалерной Мануфактуре, не мог избрать времени или, лучше сказать, добиться, чтоб туда меня свозили (ибо без предводителя в том случае мало можно увидеть). Я услышал наконец, что туда можно и без позволения ехать смотреть в первую субботу каждого месяца. Вчера была таковая, и я непременно уже положил туда съездить. Итак, поехав один, сыскал там такого человека, который бы мог мне все показать и растолковать, а несколько обещанных за труд денег и могли мне доставить все желаемое. Скажу вам, что я имел при сем великое удовольствие, рассматривая как производство тканья картинных обоев, так и дивяся чудному искусству работы сей. И в самом деле, есть на чем повострить свое любопытство и есть прямо чего посмотреть, а особливо невидавшему никогда сей искусной работы. Истинно засмотришься, и я вам скажу, батюшка, что я не воображал себе никогда, чтоб можно было выткать гарусами столь живо и столь похоже на самую лучшую живописную картину. Тут есть также изрядное собрание весьма хорошей работы живописных картин и собрание портретов древних государей и князей российских. Словом сказать, что я весьма доволен был, что удалось мне посмотреть сию славящуюся шпалерную фабрику и получил доброе понятие и сведение о всех работах и производствах оной. Теперь более всего желательно мне, чтоб удалось побывать в Кунтскамере и в Академии Художеств. Думаю, что сей случай снищет мне доктор Амбодик, только жаль, что не удастся с ним никогда видеться. Вчера я намерен был побывать у cамого его и отвезть к нему в подарок ящичек песков; но за тем дело стало, что мы, не справившись порядочно, не могли отыскать, где он живет, но как бы то ни было, но я постараюсь сие исполнить.
Более сего не произошло вчера ничего особливого. У брата Михаила Васильевича были кой-кто гости, а ввечеру, изволите ли знать, где мы были? В Очакове. Но вы, батюшка, думаю, уверены, что мы были не в том Очакове, который стоит на берегу Днепра и Черного моря! Нет, сударь! Покорно благодарствую! Ежели туда съездить, озябнешь, а особливо в такие морозы, как ныне, все капит с неба на голову, да и к тому же туда слишком далеко, а мы были гораздо поближе. Здесь есть один домик, носящий на себе имя сего новозавоеванного города. Один из подданных князя Потемкина есть установитель и содержатель сего трактира, и установлен он в честь завоевавшему настоящий сей город. Только да будет вам, батюшка, известно и то, что сей трактир не совсем напрасно носит сие имя. Все убранства и украшения в оном сделаны по большей части в турецком вкусе, как-то: диваны, софы и проч., также и все служители в оном наряжены в турецких платьях и чалмах, что с одной стороны очень смешно и нескладно. Причина же езды туда была та, что Михаилу Васильевичу, собравшись с своими знакомцами, надлежало попотчивать приятеля, а я согласился поехать туда за тем только, чтоб посмотреть, что такое за зверь славящийся здесь столько господин трактир "Очаков", только я весьма не куриозен {Франц. -- любопытен.} был оставаться долго в такой компании, в увеселениях которой я никак не мог сделать соучастия и сотоварищества. Я всклепал на себя головную боль и уехал домой, а господа наши прогуляли там большую половину ночи и очень-очень поздно по домам разъехались...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Теперь скажу вам еще. Имея непременное намерение и желание побывать в Кунсткамере и в Академии Художеств, вознамерился я сегодня отыскать доктора Амбодика, напомнить его обещание и попросить о том. Итак, из герольдии еду я искать его квартиры, запасшись наперед еще одним ящичком песков. Отыскав, где живет сей г. профессор, нахожу и самого его дома. Он принимает меня очень ласково, а особливо принято ему было очень привезение ящичка песков. Относясь, что не знает чем за то мне заслужить, обещал послать со мною и подарок к вам некоторые книги своего сочинения. Я напомнил ему при сем о желании моем побывать в Кунсткамере и Академии, и он с охотою обещал мне сие доставить, а особливо в первое из сих мест он имеет вернейший случай. Для сего он велел мне дня через два либо справиться, либо самому приехать и узнать, в который день я могу сие видеть. Господин Амбодик напомнил мне опять, при сем случае, для чего я не представляю песков в Вольное Экономическое общество, что это не только не мешает, но и принесет много похвалы и чести. А когда я ему рассказал все, что вы уже изволили прислать и письмо в Общество, то одобрением всего того возродил во мне опять уничтоженное было совсем вчерась о том мое намерение. В будущую субботу будет первое собрание Общества, и доктор советует во время оного приттить прямо в собрание и хотя чрез Андрея Андреевича Нартова поднести Обществу пески с письмом, что будет для них приятно, да и нам сделает честь. В рассуждении того, что я не мог прежде побывать у Нартова, то и Амбодик говорит, что можно в том чем-нибудь извиниться.
Свободное копирование
