21 марта
Принялся за четвёртый акт. Первая тема - настроение Алексея после проводов Бабуленьки: немного неопределённое, немного мечтательное, немного - если так можно выразиться - бытовое. Пришла ко мне пианистка Вилькрейская сыграть «Скерцо» и «Прелюд», которые она через неделю играет в своём концерте. Я становлюсь завзятым композитором, к которому приходят на поклон. Ничего играет, но, конечно, это не Боровский. А сидела она у меня со своей сестрой до головной боли (у меня, конечно).
Вечером отправился на концерт Кусевицкого, что в Народном доме, - послушать, как Метнер играет 4-й Концерт Бетховена. Играет отлично, а из присочинённых им каденций первая очень удачна, но вторая нестильна и сделана слишком по-метнеровски. Самым интересным событием концерта было то, что я встретил Мариночку Павлову. Она такая же хорошенькая, но дела её плохие: отец разорился, уехал на Кавказ и где-то там служит, сестра замужем, а Мариночка здесь одна, очень стеснена средствами, от отца ничего почти не получает, кончила народную консерваторию, приложила все усилия, чтобы попасть в Музыкальную Драму, но «карта была бита», ибо... надо продаваться, чтобы куда-нибудь попадать, - и живёт она теперь где-то в крохотной комнатке. Всё это она мне рассказала с несвойственной доселе простотой и доверчивостью, и сказала, как она рада увидеть меня, можно сказать - друг детства, и как нехорошо со стороны Захарова (который одно время и не без взаимности, за ней ухаживал), после появления Цецилии, совсем скрыться и не показываться больше. Я искренне ей сочувствовал, а главное, рад был её видеть, ещё же больше - её внимание ко мне, которым она раньше почти меня не дарила. Я спросил её, можно ли её будет увидеть в ближайшем будущем. Она смутилась своею маленькой комнаткой. Я спросил, не подарит ли она меня своим визитом. Она охотно согласилась - и я был чрезвычайно рад.
Свободное копирование
