26 февраля
Встали в девять и под ослепительным солнцем отправились из Териок в Петроград. Я был очень доволен.
Дома сразу докончил ту часть первого акта, которая ещё не была связана с рассказом о добродетельном фатере. Сегодня я обещал проиграть Коутсу первый и второй акт, но свидание отменилось, так как Коутс завтра дирижирует «новой оперой - «Онегиным» и просит дать ему поучить партитуру.
Мадам Винклер, та самая, которая летом мне поставляла в Зет пианино, а вообще продаёт мой старый рояль, сообщает, что есть покупатель за 525 рублей. Отлично. Опять сумма, о которой я забыл и думать. Это кстати, а то я сообразил, что дягилевского гонорара мне хватит лишь до первого июня.
27 февраля
Третий акт «Игрока» движется недурно, что значит освежился.
Обедать сегодня я был приглашён к Черепнину, каковое приглашение уже давно мне было передано сначала мамашей, потом сыном. Я весьма был смущён, когда, прийдя в смокинге в семь часов, застал семью, скромно кончающей будничный обед. Кто напутал, они или я - не знаю, я готов голову дать на отрез, что они, потому что отлично помню, как меня приглашали, но вышло, что у них сегодня не обед, а вечер. Я быстро сориентировался и сообщил, что только что обедал, а пришёл спозаранку, чтобы послушать сочинения сына. Он долго ломался, но сыграл, и сквозь кучу самого наимоднейшего рамплисажа и обрывочностей фраз сквозили иногда преинтересные места. Этот Саша и его друг, сын Бенуа, сегодня демонстрировали целую выставку собственных картин, иногда интересных и остроумных. Было весело, чему много способствовал Черепнин-pere и Александр Бенуа. Последний же передал приглашение «запросто» к французскому послу Mr. Палеологу. Итак, посол №2, летом Карнеевы затаскивали меня к китайскому.
Свободное копирование
