14 - 31 января
Утром мне было горько, но я был твёрд. Как произошёл перелом, я не знаю; мама была в лазарете, я оставался один в квартире, проходил пять часов из конца в конец, сам удивлялся течению моих мыслей, и сменил «декрет» на обратный: повенчаться. Я сам был поражён своему решению, настолько до сих пор во мне была непоколебима уверенность, что до сорока лет я буду холостым. Шум, который создаётся вокруг свадьбы, и огромные приготовления к ней меня смущали. Думал я также об участи мамы.
В шесть часов я пришёл к Мещерским - сегодня Нина именинница и она просила меня быть в шесть. Удивительное совпадение: Нина в эти дни очень много переживала, дошла до большой степени кипения, тоже решила, что нужен выход, тоже думала о разрыве, - нашла его невозможным. На следующий день утром, шестнадцатого, я получил от Нины чудесное, переполненное любовью и нежностью письмо. Днём состоялся первый серьёзный разговор по телефону, причём мы оба выяснили, что единственная форма, в которую должны вылиться наши отношения, есть свадьба. Узнал я, что с её отцом дело будет просто, а с Верой Николаевной будут невероятные трудности.
Премьера «Утёнка» семнадцатого января в Малом зале Консерватории. Его пела Анна Григорьевна, я аккомпанировал. Анна Григорьевна изучила его с нежной заботливостью, спела хорошо. Мы рассчитывали на большой успех, но успех был средний, публика не очень разобралась, хотя многие и выражали свои восторги.
В последние дни телефоны с Ниной шли вперемежку с репетицией моего 2-го Концерта в ИРМО. Концерт я сыграл хорошо. Был огромный успех, который увеличивался тем, что всё же некоторые сердито шикали. Я четыре раза бисировал и прежде всего - Фякин «Ригодон». На этом вечере стало известно, что я уезжаю в Рим, ибо Дягилев не только оплачивал мне расходы и устраивал в Риме выступление, но и предложил попутчика: русского консула в Риме, который только что оттуда приехал, сообщил, что путь безопасен совершенно, и теперь возвращается обратно в Рим. Мне страшно захотелось ехать, к тому же для моих отношений с Ниной это лучшее, что могло случиться: два месяца испытания, а для меня увидеть мир. Одни ужасались моей фантазии ехать в такое неспокойное время куда-то за моря, другие завидовали, а Нина согласилась, что это очень хорошо. На другой день я был у неё и просил, чтобы не было деловых разговоров. И было чудесно. Я видел, что Нина меня любила. Между тем, я познакомился с римским консулом Алексеевым, очень привлекательным господином, и на конец недели был назначен отъезд. Это время ознаменовалось ссорой с Башкировым, который громко кричал направо и налево о том, что едет со мной в Италию, будучи уверенным, что я в конечном итоге не поеду. Когда же выяснилось, что я твёрдо еду, он растерянно заколебался. Я назвал его пустой болтушкой и Хлестаковым и сказал, что таким людям нет места среди моих друзей. Тогда он прислал мне деньги за уроки с визитной карточкой и дипломатические отношения прервались.
Накануне отъезда были две заминки:
1) от Дягилева не было денег на дорогу;
2) прошёл слух, что Болгария и Румыния не сегодня-завтра выступят.
Я ужаснулся при мысли застрять в Петрограде и как я был счастлив, когда заминки исчезли: деньги пришли, а слухи были опровергнуты.
Поездка сама по себе будет страшно интересна, а сколько она выяснит, проверит и решит!
Путешествие в Италию.
Свободное копирование
