23 октября
Несколько шагов в балете. В первом часу был в Консерватории, дабы заглянуть в оркестровый класс и поговорить о малой трубе, низких валторнах и прочем, но там шла работа в две тяги: в зале Ляпунов, в фойе Глазунов; Черепнин и тут, и там - так что я дождался конца, после чего Черепнин весело замахал мне рукой и мы мило поговорили. Он сказал, что рад, что я занялся оркестровыми красками, он надеется на хорошие плоды. Простившись с ним, я поспешил на урок английского.
В Консерватории почти никого не видел. Штейнберг спросил:
- Говорят, вы пишете балет чуть-ли не из индийской жизни?
- Хуже того, из скифской.
Штейнберг сделал вид, что падает в обморок.
Сделав прогулку по Невскому и Морской, я вернулся домой и догонял дневник. Я собирался к Городецкому, но от него позвонила какая-то дева, сказавшая, что он болен и лежит. По-моему, он просто ничего не придумал. Это лентяй, с которым нет возможности сварить кашу. Я очень недоволен.
Вечером сидел дома и занимал Катю Игнатьеву, которая рассматривала летние фотографии, интересовалась Мещерскими, читала рецензии и заняла у меня полвечера; впрочем, мне скучно не было. После её ухода прочёл по-английски рассказ Конан-Дойля.
Свободное копирование
