20 октября
Последние два дня балет как-то плохо клеился и это меня огорчало. Сегодня я, хотя не так много, но всё же кое-что сделал. В два часа был у англичанки, а затем в Студии, где мне перенесли уроки на понедельники. У меня так-таки две ученицы. Третья, сделавшая мне знаменитый реверанс, не показывается.
Вечером пошёл к Городецкому. До него трудно дозваться, ибо он живёт в пятом этаже, а телефон у швейцара, которого никогда нет, но вчера я подстрелил Городецкого можно сказать на лету - позвонил как раз в тот момент, когда он шёл по лестнице мимо телефона, он страшно заинтересовался тем, что я уже многое сочинил, и просил, чтобы я пришёл к нему. От Дягилева никаких телеграмм относительно того, кто балетмейстер. Мы решили - нет, так и не надо.
Ближайшей нашей задачей было выяснить первую картину, ибо в ней есть пока лишь народ, лежащий ниц при поднятии занавеса, и конец с кражей Чужбогом Алы. Середина же отсутствует и её следует употребить для того, чтобы заинтересовать зрителя Алой и поэтом. Кроме того, я требую от сюжета, чтобы он сразу начинался драматическим действием, всякие же обряды я считаю описанием и начинать с них нельзя.
Сегодня и Городецкий, и я придумали по варианту начала, но оба пришлось отвергнуть. Он придумал, чтобы певец, затесавшись в компанию жертвоприносящих жриц, похитил бы Алу, на него накинулись жрецы, а во время спора Чужбог совсем бы унёс Алу. Я возразил: раз певец похитил Алу, значит он оскорбил богов и это противоречит его обращению в идола в пятой картине.
Я придумал, чтобы при поднятии занавеса, при лежащем ниц народе, следовала бы пышная похоронная процессия с телом убитого не певца, а витязя. Жрицы взывают, Ала воскрешает его. Ликование. «Чужбог похищает Алу, благодарный витязь бежит её спасать. Это, безусловно, эффектное начало, но Городецкий запротестовал, что акт воскрешения мёртвых не свойственен древнеязыческим славянским верованиям. Он пришёл в восторг от сочных обрывков, которые я ему наигрывал, по-видимому, вдохновился и сказал, что придумает начало.