17 декабря
Вечером третий спектакль, поэтому днём ничем не хотелось заниматься. Вообще же Консерватория пустеет, учащиеся разъезжаются на праздники. Я собрался уже уходить, когда пришла вдруг Серафима. Обрадовавшись, я в первый раз подошёл к ней с любезной улыбкой и шутливо стал звать её попеть в «Аиде». Смеясь, она ответила, что петь ни за что не будет, а послушать очень хочет и пришла бы, если бы я дал билет. Вручив ей кресло десятого ряда, я стал рассказывать всякие юмористические эпизоды из постановки наших опер. Мы ходили по опустевшим коридорам, она смеялась, было весело.
Я вернулся домой, а в восемь часов был уже в театре. До сих пор концерты и спектакли проходили днём, сегодня - вечером: настроение лучше, публика нарядней, Глазунов во фраке.
«Аида» началась маленьким скандалом: арфы напутали и сбились, но сейчас же поймали; всё прошло хорошо. Был ещё ряд неизбежных инцидентов, но они не волновали, и исполнение носило гладкий характер. Окончив оперу и уходя из оркестра, я увидел Белокурову, которая стояла в ложе над оркестром и улыбалась мне. Проходя мимо провинившихся арф, я состроил негодующее лицо.
Глазунов сказал мне:
- Браво, браво капельмейстеру!
Итак, «Аида» с плеч долой, провёл я всю работу прилично, - и мне стало страшно весело. Собрались в «Вену» ужинать, стали звать Николая Николаевича, но он уклонился.
- Нет, Николай Николаевич нас ещё не простил! - сказал я и трагически прибавил фразу из «Риголетто»: «Навек тем старцем проклят я!»
Поехали: Цыбин, Крейслер, Твордовский и я. Я был великолепно настроен. Мы весело заняли столик. В «Вене» же встретили супругов Андреевых, которые приехали после генеральной репетиции «Парсифаля» есть устрицы. Павлинова, говорит Анна Григорьевна, принята на Мариинскую сцену. Поздравив Анну Григорьевну с этим событием, я вернулся к нашему столику. Ели блины, пили вино и ликёры. Цыбин без устали рассказывал грязненькие анекдоты. Провозгласили за меня тост, но за меня-композитора, а не меня-дирижёра (умышленно). Крейслер поднял стакан за Цыбина. а я за младших дирижёров. В три часа, продолжая болтать анекдоты, пошли домой. Я по гололедице поскользнулся и упал. Они хохотали и взяли меня под руки, хотя упал совсем не от ликёров. «С.С., мы вам поможем». Да я совсем не потому упал. «Но мы вам всё-таки поможем».
Свободное копирование
