Но едва только дни три прошло, и я не успел еще порядочно отдохнуть от своего путешествия, как ввечеру третьего дня перетревожен я был уже опять известием о приезде командира моего ночевать в его хутор, и что в следующее утро он и к нам приедет. Как причина приезда его в сей раз была мне неизвестна, то и думал я, что призывали его какие-нибудь надобности по их откупщицким делам и по питейной канторе. Однако, в сем мнении я обманулся, а притянула его к нам другая нужда. Его велено было Счетной Экспедиции за все годы правления его счесть, и он привез с собою своего секретаря для сочинения ведомостей в приходе и расходе денег. Однако, он сам за сие важное дело и не принимался, а поручил оное секретарю, а сей вместо того прогулял и провел весь день у Варсобина.
Г. Давыдов приехал к нам 9 февраля довольно рано и стал опять во флигеле дворцовом в верхних покойцах над музыкантами. К нему собрались тотчас все городские чиновники и послано было за князем и Хомяковым, в ожидании которого и провел он все утро в слушании музыки и наших певчих. Впрочем, из поведения его усматривал я, что был он несколько повеселее, нежели в Туле, однако, все еще не знал сам о себе, что будет, и с нетерпеливостию дожидался известия из Петербурга, говоря: "уж бы одно что-нибудь!" Далее сказывал он, будто бы один из приятелей его пишет к нему из Петербурга, что вицгубернатором его уже не смеет поздравлять с того времени, как чрез Безбородку дело взяло совсем иной оборот и что есть надежда, что того не сделается. Вот случай! что люди и чину и виц-губернаторству были не рады! Со всем тем, как с судьбою его сопрягалась некоторым образом перемена и в моих обстоятельствах, то я и тому несколько порадовался.
После обеда, бывшего у него в замке, ездили все мы сидеть к князю и, просидев там до сумерек, опять приехали к нему во флигелёк, где во весь вечер проиграл он с князем в карты, а я был только зрителем. Что ж касается до г. Хомякова, сего добродушного человека, то он ездил по городу и гулял и приехал к нам уже после ужина и довольно подгулявши. Тут начал он, по обыкновению своему, шуметь и бурлить и наговорил г. Давыдову и князю много истины, однако, таких слов, которыми они не весьма были довольны. Он требовал неотменно, чтоб подали еще пить. Итак, принуждены были подать бутылку венгерского, и мы должны были всякий выпить по стакану. Мне достался также превеликий, и я имел оттого только то удовольствие, что у меня выжгло всю душу, и я, пришедши домой, насилу заснул, проклиная и вино, и мотовство, и тех, кто такие дорогие вина выдумал. Сим образом, кончили мы сей день, не сделав в оной ничего важного.
Свободное копирование
