5 февраля
Утром учил партитуру «Казачка».
В полдвенадцатого пошёл в Консерваторию к концу оперного класса. Проходили «Пиковую даму». Цукнул Гаука за неверные гармонии. Партию Графини поёт певица, которая оказалась тоже Умновой. Поёт недурно, но вид похуже 17А. Вдали видел Никольскую. Мы с дороги послали ей две постальки, обе с очень шикарным изображением двух джентльменов, едущих на автомобиле. На одной написали «Они уехали в Крым», на другой «Они объезжают полуостров». Подписей нет, но почерки не скрыты.
У Черепнина проходили даргомыжские партитуры. Очень хорош хор восточных отшельников.
Вернувшись домой, нашёл целых пять писем. Три от Макса. В одном презабавно описывается вечер после моего отъезда, друтое - посталька, третье полно горечи по поводу неудачи с 7Б. Я это видел всё время и говорил, что оставаться там более незачем.
Вечером ходил на ученический вечер, но там абсолютно ничего интересного. Ничего сыграла Концерт Корсакова Голубовская, наиболее умная из наших учениц; довольно плох Дубянский. От Макса телеграмма, приедет завтра в одиннадцать с черноморским. Постараюсь его встретить. Интересно поговорить.
Нашёл в Российском музыкальном издательстве открытку с портретом Чайковского, но не седенького старичка, а мужчины лет тридцати пяти. Очень интересно и странно видеть его таким.
Римского-Корсакова я тоже не видел иначе как с седою бородой, а ведь был же он когда-нибудь иным!
