28 апреля
В пятницу сдал публичный экзамен по роялю. Сошёл очень хорошо.
Конкурсный этюд Кесслера f-moll, который никто не мог сыграть по-человечески, сошёл хорошо, Есипова, его выбравшая, слушала с удовольствием и всё время кивала в такт головой. Фуга Баха (C-moll, второй том ) сошла, по словам Винклера, безукоризненно и наконец Traumenswirren Шумана тоже чисто и скоро, и выразительная середина. Одним словом, мне поставили 5 (Винклер сияет), подобная отметка была ещё только у какой-то Дубяго. Медем после экзамена хотел мне что-то сказать, раскрыл рот, но не нашёлся и только крепко пожал руку. Мама и тётя Таня рассказывают, что когда я вышел на эстраду, Есипова наклонилась к Глазунову и тихо:
- Это он?
- Да, это он.
Забавно!
Тётя Катя опоздала на экзамен и внизу наталкивается на восходящего профессора Миклашевского:
- Скажите, пожалуйста, - экзамен Винклера?
- Кончился.
- Быть не может! Ну, а скажите, как Прокофьев?
- Очень хорошо. Очень способный. Только один недостаток: ужасно он странно ноги держит под роялем!
- Хорошо, я ему скажу непременно. Так вы говорите - хорошо?
- Не только хорошо, - очень хорошо. Я ему 5 поставил.
На экзамене был Мясковский. Трогательно - человек за тридевять земель, и всё же приехал с Песков специально послушать меня. Других никого не было. Теперь Винклер дал очень интересную программу на лето. Между прочим - Сонату Шумана и Концерт Корсаньки. Последний я слышал два раза за эту зиму (Лемба, Крейцер) и он произвёл на меня чарующее впечатление - изящный, ясный, простой, искренний. Ещё помню, тогда я сказал Винклеру, что когда буду кончать Консерваторию - дайте мне его.
- Ну, вот! Мы тогда возьмём что-нибудь другое. А так непременно его пройдём.
Теперь, когда он, давая летнюю программу, задумался: «Концерт... какой бы вам концерт?», я облизнулся полушутя:
- Корсакова бы!
- Ну, что-ж, возьмите, пожалуй, Корсакова, коли уж так хотите.
Никак не ожидал.
Свободное копирование
