Сергей Прокофьев. Дневник - 36

3 марта

Вчера был у меня Захаров. Играли «Divin poème» Скрябина. Какая прелесть! Ужасно мне нравится она. Захаров обедал и затем отправились на генеральную репетицию «Цыган», которая в восемь часов вечера. Слаба опера Галковского, но Кюи ещё хуже. Т.е. материалу-то пожалуй и больше, и лучше он, но общее впечатление настолько бледное (да ещё при скверной постановке), что не приведи Господи; «Снежного богатыря» я всё-таки выслушал, но на «Цыган» уже не хватило терпения. Вспомнив, что Черепнин говорил когда-то, что очень хорошо слушать оперу, сидя над сценой, я решил побывать там. Предлагаю Садовской пойти вместе. Она отвечала, что никогда там не бывала, и вот мы отправились. Поднялись по всяким лестницам, простым и винтовым, чуть ли не на крышу, и оттуда, с мостиков, перекинутых между поднятыми декорациями через сцену, слушали злосчастную музыку Галковского и любовались на Платонова, который маленькой козявочкой в онегинском костюме жестикулировал на сцене. Затем спустились вниз и решили не возвращаться в партер Большого зала, а слушать с его балкона. Но дело в том, что в Консерватории, несмотря на своё собственное электричество, его почему- то сильно жалеют, а потому, хоть и генеральная репетиция, в фойе горело каких- то полторы лампочки, а наверху так совсем была абсолютная тьма. Вот туда-то мы с Садовской и решили отправиться. Поднявшись по лестнице, мы очутились в совершеннейших потьмах и ощупью, спотыкаясь на ступеньках и взявшись за руку, стали пробираться, отыскивая дверь на балкон. Нашли - заперта; сыскали другую - тоже. Между тем мы присмотрелись в темноте и при мерцавшем свете где-то пробивавшейся луны, решили отправиться к самой дальней двери с другой стороны. Бросились туда бегом, добежали и на счастье дверь оказалась отпертой - мы очутились на совершенно пустом балконе. И прекрасно: хочешь - слушай музыку, а хочешь - разговаривай; и, разговаривая, сам никому не мешаешь и тебе никто не мешает. Этим мы воспользовались и очень мило проболтали всю оперу; очень мило и очень откровенно, о разных пустяках и о своих воззрениях, причём я ей сказал несколько резких и определённых комплиментов. Репетиция кончилась - мы благополучно спустились вниз и распростились, а Захаров подвёз меня домой.