Наутрие (что было уже 23-го числа месяца октября) вставши ранёхонько и с светом вдруг одевшись, посылаю я с поверенным своим к секретарю гостинчик: состоял он в прекрасном, кожею оклеенном и раззолоченном пулпете, какие тогда переплетчик наш, по образцу моего, самим мною выдуманного и самого того, на котором и поныне я пишу; для многих делывал и прекрасно отработывал. Как сим, так и другими делаемыми им безделушками я позапасся с собою при отъезде своем из Богородицка, дабы употребить их кое-кому в подарки. Итак, послав к секретарю, на первый случай тот пулпет, велел я звать к себе в гости. Он тотчас ко мне, дожидавшемуся его, вместе с бывшим у меня уже Кузьминым и прилетел. Был он человек еще молодой, умный, пышный, словоохотливый и такой, что я мог надеяться с ним подружиться скоро. Я принимаю его с возможнейшею ласкою, рекомендуя себя в его благоприятство; угощаю его чаем и пуншем, зная, что все межевые до сего охотники, разговариваю с ним кое о чем, на первый случай вскользь, и спознакомившись уже нарочито довольно, радуюсь, что удалось мне вперить в него и при первом уже сем случае хорошее о себе мнение, да и некоторое уважение, чему может быть поспешествовало много и носимое мною звание управителя собственных императрициных волостей, что и для всех тамошних было громко и много помогло мне в снискивании их к себе благорасположения и приязни.
Проводив от себя секретаря, пошедшего в контору, спешу я ехать к первому члену, яко главному судье, чтоб с ним обрекомендоваться. Барон принимает меня вежливо и, узнав, кто я, оказывает самую ласку, но извиняется, что ему тогда было очень недосужно, а зовет меня к себе обедать. Обрадовавшись такому хорошему началу и будучи приемом его очень доволен, спешу от него к другому судье; но сего, не застав дома, иду домой, посылаю за портным, покупаю материю для исподнего платья и отдаю шить оное. Между тем приходит ко мне г. Кузьмин и советует звать секретаря к себе на водку. Я радуюсь, что одолжает он меня своими советами и попечениями о моей пользе. Посылаю за секретарем; сей приходит, и я стараюсь угостить его, а сам между тем спешу ехать к барону. Чрез сие увеличилось знакомство наше с секретарем еще больше.
Барон принимает меня изрядно, мало-помалу входим мы с ним в разговоры. Я испытываю его ум и склонности, узнаю, что он охотник говорить о вещах лекарственных и о науках, на что сего лучше! дело сие мне известное! Я тому радуюсь, вступаю с ним в балы и разговоры. Барон тому рад, привязывается ко мне, полюбил и со мною не наговорится: несет пыль, врет нелепицу, но я потакаю. Барону это любо; становится отчасу ко мне ласковее, угощает меня обедом; вижу его жену: боярыня светская, молодая, прекрасная и ему ни мало не под стать. Сижу у них почти до вечера. Заезжаю от него к другу своему г. Добрасу. Оба они с женою мне рады, интересуются моим делом, желают мне доброго успеха и просят приезжать к ним чаще и рассказывать, что происходить будет. Посидев у них, возвращаюсь домой и нахожу у себя многих, друга моего Якова Кузьмича, воспитанника и ученика своего г. Пахомова и повытчика по моему делу. Угощаю их всем, чем можно, говорю с ними о межевом деле, и все ласкают надеждою, что я получу искомое. А сим этот день и кончился.
Свободное копирование
