Дневник Великого перелома - 182

10 нояб.  Усиленное питание — слухами.

Сплошные смены в Наркомфине — их объясняют «прорывом» в дефиците. В газетах глухо, но было все же сказано о необходимости покрыть какие-то сотни миллионов не то эмиссии, не то дефицита.

Смены идут и дальше. Сдвинули Лежаву, сбросили Сырцова, неск. месяцев назад вынырнувшего на место предсовнаркома РСФСР. Говорят, что он произнес в Совнаркоме 1¹/₂ часовую речь с резкими нападками на дутые цифры, на нелепость т. наз. ударничества и т. п. Мало того, эту свою явно «маловерную» и «уклонистскую» речь он будто бы размножил и, как начальство, разослал по подведомственным учреждениям. За это его сняли, стремительно, и направили будто бы в Сухум. На его же место назначили какого-то Сулимова (приказчик, сын рабочего), который только что отпрашивался уйти  из замнаркомов путей сообщения. Говорят, что это чекист бывший, из собственноревольверно расстреливающих.

Уклоны, говорят, столь сильны, а желание расправиться, наконец, столь решительно, что в ближайший срок обещают устранение из партии Бухарина, Рыкова, Томского, Угланова, Сырцова, Лежавы, Крыжановского…

Про Чичерина говорят, что он, больной, не хотел бросать запада, но его «уговорили», и вот в результате он здесь, живет где-то на юге и, будто бы, страдает манией преследования: ему чудится, что ГПУ является его арестовывать.

Рыков демонстративно уволен в месячный отпуск, с 6-го ноября (т. е. кануна великого праздника, где он и не появился), так прямо и указана дата. Надо полагать, он не вернется на место.

Видящие в большевиках все-таки людей, способных иметь что-то вроде личного достоинства, уверяют, что в случае отстранения Рыкова обещали демонстративно выйти из партии Крупская и Калинин. Впрочем, тут же прибавляют, что им надо уйти, иначе вскоре «их уйдут» все равно.

А герой всех этих пертурбаций, «гениальный секретарь» партии, на торжествах трусливо держался в толпе «сановников». И трусит он, конечно, сильно. Очевидцы рассказывают, как обставляется его отъезд с места работы, из ЦК партии. Сначала появляется двое штатских, подозрительно оживленно беседующих у подъезда сего учреждения. Затем подъезжает автомобиль, внутри которого сидит развалившись молодой человек, в обычное время тоже гуляющий около подъезда. Затем из того же подъезда выбегают двое военных, делающих вид, что они одеваются на ходу, причем кобуры револьверов у них расстегнуты. Наконец, стремительно выходит фигура с поднятым воротником, быстро садится рядом с шофером, и машина сразу дает полный ход.

Аресты идут и идут. Хватают не только уже спецов, а и просто маленьких людей, учителей, врачей, мелких служащих. Но наибольшую сенсацию произвел слух о будто бы состоявшемся (после многочисленных арестов и расстрелов, замолчанных, среди военных) аресте Блюхера,  в котором хотели видеть «Наполеона», хоть несколько популярного «вождя», «победителя» в Манчжурии. Согласно «показаниям» группы Кондратьева, Чаянова и т. д., с ним будто бы хотели вступить в сношения «заговорщики».

Бее слухи о том, что к 7 ноября будут разрешены все «дела» (Кондратьев и К°, Рамзин и К°, историки), не оправдались. Наоборот, теперь говорят, что дела эти отодвинуты будут надолго, т. к. нашлись новые: вредительские, о военном заговоре.

Из-за границы сведения тоже не очень благоприятные.

В «Берлинер Тагеблат» проскочило известие, что некто Георгий Агабеков,  заведовавший делами ЧЕКА за границей, остался там и собирается печатать в «Матэн» о «преступлениях Советского Правительства». Про этого фрукта говорят, что ему дано было поручение убить того секретаря Сталина, который уехал за границу да там и остался, начав разоблачения (что-то вроде Баженова; год тому назад?). Агабеков знает будто бы очень многое, во всяком случае больше Беседовского.

Появилась и новая версия о Кутепове  в «Нойе Фрайе Прессе». Четверо должны были его заманить и увезти. Захват удался, но чересчур сильная хлороформенная маска убила Кутепова. Тогда они его зарыли. Будучи вызваны в Москву, трое  исполнителей поехали и были здесь «убраны». Четвертый поехать поопасался, остался во Франции, был, будто бы, разыскан Бурцевым, прижат к стене и вынужден рассказать все, после чего, будто бы, ему дали возможность скрыться. Фамилия его Фикер или Фингерт, что-то в этом роде. Другие уверены, что этого Ф. уже видели  в России. Третьи продолжают держаться версии, что Кутепов просто удрал с дамочкой и с деньгами.

* * *

Увеличивается и количество «невозвращенцев». Передают, что будто бы отказался приехать в Москву Стомоняков,  чуть ли не «торгпред» в Берлине; во всяком случае фамилия постоянно попадалась в связи с переговорами в Германии.

Говорят даже, что Сокольников под каким-то предлогом отказывается бросить Лондон, где ведутся переговоры с Англией и откуда его вызвали в Москву, не без связи с тем, что «заговорщики» имели его в виду на министерский пост. Дезавуировать его было бы совершенно скандально. Работающие в этом направлении «домыслы» уверяют, что и Шейнман  получает ежемесячное «жалованье» от СССР за «молчание», — а ведь уверяли раньше, что Шейнман получил богатое наследство от отца, банкира в Вильне когда-то.

* * *

Экономическое, или, точнее, продовольственное  положение, по общему мнению, пока становится все удовлетворительнее. Из главного кризиса мы, будто бы, вышли. Во-первых, осталось не вывезенным  многое, что уже считалось для питания нашего утерянным; во-вторых, урожай действительно хороший и даже собран удовлетворительнее, чем могло казаться; в-третьих, к весне ожидается огромный прирост скота, особенно свинины. Наконец, отводится большое место легкой индустрии  т. к. хлопка много, а машиностроительное увлечение невольно задерживается из-за недостатка валюты, вызванного непринятием на западе наших товаров.

Денег же мало. Зараб. плата только рабочим (да и то не везде) выплачена приблизительно в срок. Второстепенные и третьестепенные работники и граждане не получили еще за октябрь, а иной раз выдают по 10, по 15 руб. на день-два вместо всего оклада. Ворчат — но и только.

Сберегательные кассы пока что выдают беспрепятственно (в Москве). В провинции почти  не выдает по денежным переводам, во всяком случае — сильно задерживает.

* * *

Не обходится и без юмористики. Вдруг запретили разучивать по школам и хорам и играть в войсках марш Буденного.  Его сочинил в Одессе еврейчик Покрасс,  талантливый музыкант, понравившись пьяному Буденному. Теперь оказывается, что марш содран из еврейской свадьбы. Слова (веди, Буденный, нас), редкие по вульгарности. Напр., «И Ворошилов первый офицер — умрем за СССР».