3 сент. В «Известиях» мелким шрифтом о том, что ОГПУ арестовало Кондратьева, Чаянова, Макарова, Садырина, Рамзина, Юровского и других, уже сознавшихся в том, что составили сообщество для ниспровержения советской власти.
Что это за сознание? Вынужденное?
Или неужели так невмоготу советская власть всем крупным лицам, с нею работающим, что неминуемо все переходят к заговорам. Но тогда заговоры всюду кругом, а мы про них и не подозреваем!!
Относительно арестованных ОГПУ хозяйственников передают, будто бы их хотят выставить виновниками провала пятилетки. До сих пор тех, кто пытался умерить темпы и цифры пятилетки, т. н. «правоуклонисгов», всячески травили, и в противовес им «энтузиасты» рабочего класса (т. е. коммунистическая хозяйская верхушка — все эти Лисковы, Куйбышевы, Орджоникидзе, Крыжановские и др.) все ширили размах, все повышали цифры предполагаемой добычи и выработки. Теперь, когда пятилетка трещит (газеты вопят ежедневно о прорывах, недодачах, недогрузках и отчаянно призывают «штурмовать» прорывы, «драться» за выработку и т. п.), будто бы стали выдвигать другую версию: спецы-хозяйственники (не коммунисты), видите ли, нарочно подсказывали ответственным партийцам невыполнимые цифры, чтобы провалить пятилетку.
В таком объяснении арестов многое, однако, не вяжется. Ведь рядом идет же дальнейшее подвинчивание пятилетки: придуман новый метод — встречный промфинплан, состоящий в том, что рабочие навстречу цифрам верхов выдвигают свои цифры, конечно, в форме обещания дать больше. Некоторые и тут видят злоумышление партийных верхов, которые сначала сбросят спецов (под флагом вредительства : таков флаг, выкинутый уже давно), а затем дальнейший (им вполне очевидный уже, как думают многие) провал возложат уже на самих рабочих, у которых де не хватило социалистического энтузиазма для выполнения ими же самими поставленных себе заданий.
* * *
«Признания» арестованных продолжают служить темой разговоров. В чем признались и почему такие поголовные признания?
В процессе украинцев (Ефремова и др.), говорят, прибегли к запугиванию, если не сознаются, и обещанию мягкого наказания при признании. Не согласившиеся будто бы понесли тяжелую кару, «признавшиеся» были судимы при общем равнодушии даже газетных читателей и были приговорены, действительно, к довольно «легким» наказаниям (ни одного расстрела).
Говорят о внушении во время следствия, о недавании спать, о чрезвычайной длительности допросов. Иные расстрелы (не публикуемые) порою получают характер прямо заметания следов.
* * *
Сейчас создается большое дело (намекают в газетах на монархический заговор, а впрочем — тема еще может быть изменена), в котором «амальгамируют» петербургских и московских «русских» историков (впрочем, есть два «всеобщих» — Тарле в СПБ и Егоров в Москве). Про питерских уже сообщалось в речах, что они «сознались».
* * *
Некоторый свет на «методы» следствия проливается таким, напр., фактом. Не так давно (месяца 11/2–2 назад) покончил с собой (а заодно покончила и жена) только что выпущенный из ГПУ инженер. (Трагически погиб — обычная теперь форма ежедневных объявлений в «Известиях»), Передают, что он сообщил своему отцу и жене, что отпустили его под условием стать осведомителем ГПУ относительно сослуживцев (другой выбор был — расстрел). Пошел он на это лишь для приведения в порядок своих дел. Совершив это, он вместе с женой бросился в пролет с 6-го этажа.
* * *
Трагедий не оберешься. О большинстве из них поговорят — и успокоятся. Впрочем, успокоиться некогда, ибо идут новые трагедии. Вот на образец. У стариков-супругов, врача-физиотерапевта и его жены, зубного врача, с полгода назад арестован был 30-летний сын, филолог, человек старой складки, интересовавшийся оккультизмом, масонством и др. подобными вещами. Создано было целое дело, в которое, по обычаю, вплели разных лиц — называли: ген. Снесарева, бывшего нач. красной академии ген. штаба; проф. Озерова, финансиста; какого-то японоведа-ученого и др. Ждали приговора о высылке. Вдруг известие — сын расстрелян. Сообщают, что родители демонстративно положили на стол открытое евангелие, зажгли лампаду и впрыснули себе морфий. В таком виде картину и застало ГПУ, будто бы явившееся к ним (арестовать и их? «конфисковать» имущество?). Тела обоих преданы кремации, но молва добавляет, что при отпевании двух покойников священник поминал трех, включив и расстрелянного сына. Боятся теперь за священника.
Фамилия врача — Ясман, жена его — Кейзер.
* * *
Экономика в развале. Особенно велика вакханалия беспорядков в овощном деле, — арбузы несчастные гниют, их никак не могут вывезти с мест, и в Москве редкие продаются по чудовищной цене. Виноград 2 р. фунт, дрянная груша 50 коп. — Поволжье не знает, куда деваться с яблоками. «Казна» назначает смехотворные цены с огульной повадкой. Мужики везут, но им запрещают продавать на базаре. Или разрешают (в Казани или Нижнем) вывезти для продажи 1 пуд… Когда же пуд этот появляется, внезапно отменяют разрешение и яблоки конфискуют, напр., для детских домов.
Оголтелые обыватели сидят без яблок (а есть вообще нечего!), садоводы не могут продать огромного избытка, а тут же, на глазах тех и других, делают пастилу целыми бочками, на которых написано, что это «made in USSR», — для вывоза за границу.
* * *
Развал транспорта (всякого) необычайный. На авиации — аварии при учении постоянные. Пароходы почти замерли (на Волге особенно). Поезда, как правило, опаздывают на 5–8, даже 12 часов, особенно идущие с юга, с Кавказа и из Крыма (а еще 3 года назад движение было вполне приличное). Дороговизна кормов и истребление лошадей привели к тому, что в Москве с вокзалов берут за проезд 8–10 рублей, а бывает и 20 р., особенно когда застают публику врасплох при прибытии дальних поездов. Ломовики за доставку дров берут 15–20 рублей уже теперь (сентябрь!). Такси порою нельзя достать вовсе, на бирже — ни одного. Шоферы донельзя грубы.
* * *
Больнее всего с рабочими руками. Тут какая-то неразбериха. Безработных как будто не стало, что объясняется истреблением квалифицированных старых работников (от бухгалтеров, техников до плотников и штукатуров), неподготовленностью новых и ростом спроса, с одной стороны, и «текучестью» рабочего состава — с другой. А текучесть от невозможных условий труда, прямо каторжных; партийцы же только и призывают к «энтузиазму» творчества. Голодная жизнь (продовольствия нет на местах), обычно в бараках (на новых строительствах особенно), низкая оплата (что такое 2–3–4 рубля, когда яйцо стоит 30 коп.!) приводит к постоянному исчезновению рабочих, а тут еще психология безработия, ибо недостача материалов постоянно прерывает работу. Вот и получается бегство с работ. Стоят даже недоломанные церкви, не говоря уже о разрытых улицах, недоделанных тротуарах (рядом с «американской» обработкой асфальта опять 2–3 человека с варкой тут же), покинутых стройках больших домов.
А наш глава правительства в смехотворной по своей наивности передовице «Известий» (от 7 сект.) легко и свободно разрешает вопрос о нехватке рабочих (статья так и озаглавлена).
Восторженно приветствует он постановление Наркомтруда РСФСР о том, что «Турксибу должны быть переброшены 4000 рабочих из районов Нижегородского края, Средней Волги, Татреспублики и Башреспублики», и находит «совершенно правильным», чтобы, в случае неудачи вербовки, «сняты» были рабочие «с менее важных строительств». И не хочет видеть тов. Калинин, что ведь это крепостное право, своего рода переселение крестьян волей дедушки Степана Михайловича в благословенные степные места.
По поводу «нехватки» рабочих он радуется тому, что, стало быть, у нас нет безработицы: «что с общей точки зрения это явление положительное, что оно возможно лишь в стране диктатуры пролетариата, я думаю, никто не будет отрицать»… «Ведь только подумайте, вникните в смысл слова "безработица"», — и кивок на запад, с примером из-под Берлина, где отец, мать и дочь повесились на одном дереве из-за безработицы. (Хорошо бы примерики сопоставить с судьбой семьи д-ра Немана, см. выше).
И дальше истерические возгласы про то, что могут дать наши многомиллионные массы, «втянутые» в работу. «Если эти сплоченные миллионные массы вооружить первоклассной техникой и соответствующей ей организацией труда? Тогда народы увидят, что значит социализм». И при месте: «Тракторный завод в Сталинграде будет (!) производить товаров на сто миллионов рублей в год при десяти тысячах рабочих. Значит, каждый человек при семичасовом дне будет производить на 10 000 рублей в год».
Заманчиво, что и говорить!
Свободное копирование
