В наступивший за сим день было у нас подторжье или, прямее сказать, началась самая ярмонка во всем своем виде и совершенстве. В сей год была она не так многолюдна, как прежде, но дворянства наехало множество и больше, нежели в другие годы. Мы насчитали одних знакомых дворянских фамилий целых три десятка. Подъехало и из Тулы к нам еще несколько гостей новых, друг мой Антон Никитич Сухотин с сыном, г. Веницеев, славный игрок и богач Гаврила Михайлов, г. Челищев; а из деревень: друг ной Алексей Андреянович Албычев с детьми, г. Шушерин, г. Шишков, господа Марковы, г. Ушаков, г. Хомяков и многие другие; и пристают, кто во дворце у г-на Давыдова, кто у меня в доме, кто в иных домах, у своих друзей и знакомых, и прочее.
Поутру не успели все и тутошние, и приезжие одеться и убраться, как съезжаются все во дворец на поклон и с приветствиями своими к Николаю Сергеевичу, как к особе, представшей (sic) тогда первое в городе лицо и игравшей знаменитейшую ролю. Сие льстит его самолюбию, сердце у него прыгает от удовольствия и прямо на своем месте. Он принимает всех дружески и благосклонно, всех взаимно приветствует, всех и каждого ласкает, со всеми обращается просто, без всякой спеси, гордости и дружелюбно, говорил то с тем, то с другим; те между собою начинают шутки, издевки, смехи и хохотанья, делается от того шум гул, и раздается по всем комнатам, и все утро проведено весело и приятно.
Между тем я во дворце от забот о приезжих и приезжающих, а домашние мои дома с ног сбились от угащивания своих собственных гостей и приуготовления большого обеденного стола, ибо всем знаменитейшим долженствовало в сей день обедать у меня, а г. Хомяков, наш главный откупщик, суетился также о приуготовлении доброго и сытного обеда в трактире, ибо всем у меня не можно было никак уместиться. У меня обедало человек с тридцать. Стол был нарядный, обед добрый, музыка гремела, но Николаю Сергеевичу не до того было, чтоб ею утешаться; у него за столом разбередили как-то ногу, и он, только что пожимался от боли и тотчас после стола от нас уехал в замок. Но гости продолжали беседовать, к числу их присовокупляется еще г. Киреев, Петр Алексеевич, приехавший ко мне с женою, шурином, и свояченицею, и мы едва успевали всех угащивать.
Наконец, посидевши у меня и напившись кофею, наевшись сластей и овощей, все боярыни, а с ними некоторые и из мущин, поехали на ярионку, отчасти глазеть на толпы взад и вперед ходящего народа и на множество карет и колясок, туда и сюда разъезжающих между оным, отчасти ходить по лавкам, пересматривать и торговать товары. Я на ней не был и с ними не поехал, мне было не до ней, мне была она не в диковинку; я в прах устал от трудов и хлопот бесчисленных, хотелось хоть немного отвести дух в себе и поуспокоиться, а предоставил им одним бродить по ярмонке и утешаться ею. Однако, и они веселились ею не долго, налетела вдруг страшная туча с превеликою бурею и вихрем, полился проливной дождь и разогнал весь черный народ. Все бросались и совались, куда кому попало. Нечего было и им делать, все и они перетревожились, засуетились и, ну, также спешить скакать куда-нибудь под кровлю и убежище, кто ко мне, кто в иные места, кто во дворец, и в сей более всех других.
Тут, между тем, стоял стон и шум превеликий от игроков карточных. Сии все отправляли тут свою ярмонку. Была их толпа целая, шумящая за многими столами; кто проигрывался, кто выигрывал, и денежки только погромыхивали, а бумажки перелетали из рук в руки. А не успели все комнаты наполниться народом, как загремела музыка, и шум увеличился еще более. Наконец наступил вечер, зазвонили к всеночной, и все гурьбою пошли церковь. В сей весь купол и все вазы в нем освещены были огнями, и приятный гул раздавался в нем от хора певчих; служение было церемониальное и собрание дворянства обоего пола превеликое, словом, все было хорошо, мирно, спокойно и порядочно, и ярмонка наша весела, чему много поспешествовало и то, что наш князь занят был хлопотами ярмоночными, и не было кому делать каверз.
Свободное копирование
