Погоревав и потужив о сем, другого не оставалось тогда мне, как поплестись вслед за оным и льститься надеждою найтить случай видеть его и поговорить с ним уже во дворце. Но судьбе угодно было, чтоб и в сей надежде я обманулся. Уже и замеченная мною во время дороги превеликая скачка взад и вперед адъютантов, ординарцев и драгун и удивила, и привела меня в некоторое смущение. А не успел я прибыть ко дворцу и войтить в зал, как поразился слух мой новою неожидаемостью и твержением всеми тут бывшими, что государыня в то же утро изволит отъезжать из Тулы, продолжая путешествие свое прямо в Москву, и что к отъезду ее делают наипоспешнейшие приготовления, и она скоро уже в путь сей и отправиться изволит.
Удивился и смутился я, сие услышав. Но смущение мое еще несказанно увеличилось, когда, в тот же почти миг, подошед к кучке разговаривающих между собою нескольких знаменитых чиновников, услышал и узнал я о настоящей причине толикой ее поспешности к отъезду, то есть объявление нам турками войны, и что по самому тому и князю Потемкину быть в Тулу уже не можно, и что ему велено остаться при войсках на границе находящихся, для делания нужнейших к обороне распоряжений, и о том уже отправлен к нему от государыни курьер {Речь вдет о второй за время царствования Екатерины II войне с турками (1787--1791 гг.). Эта война была особенно тяжела, так как Россия одновременно воевала со Швецией (1788--1790 гг.) и всячески сдерживала усиление возрождавшейся Польши, которая в эпоху "четырехлетнего" сейма (1788--1792 гг.) не хотела считаться с так называемой русской гарантией.}.
Господи! как меня все сие смутило и растревожило. "Ну, вот тебе на! воскликнул я сам в себе в мыслях; вот что ажно удержало вчера Государыню от приезда к нам на бал! до того ли ей было, чтоб помышлять об оном, а того паче, чтоб рассматривать мою книгу и затевать ехать к нам в Богородицк! Видно теперь по всему, что самому Провидению не угодно было и не назначено было произвести ей какое-нибудь полезное для нас действие; и теперь сумневаться почти не можно, что все и мои, и сына моего труды ухнули и пропали по-пустому и останутся без малейшего возмездия! Но, ах! продолжал я далее, вспоминая прошедшее: вот тебе и князь Григорий Александрович, жди его, пожалуй, и льстись выпрашиванием у него сыну моему чина!"
Не могу изобразить, сколь прискорбна была для меня в тогдашнюю минуту сия последняя мысль и явное удостоверение в том, сколь мало можно полагаться на обещания вельмож знатных и сколь они малосильны к произведению чего-нибудь такого, что не угодно Промыслу Господню. Я не сумневался уже тогда в том, что все мои надежды и лестные ожидания рушились совершенно и исчезли как дым в воздухе. И как переменить всего того было уже не можно, то помышлял я уже о восприятии прибежища к своей философии и при помощи оной о приискании и запасении себя удобнейшими к утешению себя в сем неблагоприятном случае мыслями.
Между тем как я, удалившись в уголок, сими помышлениями занимался, увидел я вдруг вышедшего в залу из внутренних покоев адъютанта нашего наместника и спешащего идти на двор. Тут приди мне охота спросить у него, как у знакомого мне довольно человека, где находится теперь наместник и не могу ли я получить случай его видеть и с ним поговорить. "Эх, братец, воскликнул он, продолжая итить далее, он там у Государыни и до того ли теперь Михайле Никитичу, чтоб ему говорить с тобою. Государыня спешит своим отъездом и приказала ему проводить ее не только до границы его наместничества, но препроводить ее до Москвы самой. У него теперь голова уже кружится от раздаваемых разных повелений и от рассылки всех нас и ординарцев своих в разные места с приказаниями. И если милы тебе твои бока и не хочется также, ломя голову, куда-нибудь скакать, то советовал бы лучше ему не попадаться на глаза, а особливо, если нет тебе до него каких-нибудь необходимых нужд, а то он и тебя также куда-нибудь да протурит, и ты так уже животу своему не будешь рад, как я теперь". Сказав сие уже при выходе на крыльцо, бросился он на подведенную к нему лошадь и исчез у меня из глаз в туже минуту.
Предостережение сие было мне весьма кстати и крайне для меня непротивно. Я поблагодарил его в мыслях за оное, а потому, опасаясь, чтобы в самом деле не попасться наместнику под обух, и не быть куда-нибудь также протуренным и чрез то лишиться случая видеть Государыню еще раз при отъезде, решился хотя возвратиться опять в залу и дожидаться в ней выхода и отъезда Государыни, как лучшего случая еще раз ее видеть поближе и всячески тулиться от наместника и, при выходе его из внутренних покоев, прятаться за народ, которого было в зале великое уже множество. "Пропади он со всем, думал и говорил я тут
Свободное копирование
