С наступлением Святой недели, начавшейся в сей год 28 марта, и которую мы провели довольно весело, начались для меня новые хлопоты и заботы. Наступила половодь, и пруды наши подверглись опять от нее опасностям, и один из них, маленький и новый, и прорвался совершенно. Итак, принужден был я опять денно и нощно заниматься помышлениями об оных и то и дело все их осматривать и приказывать делать все, что к сохранению их было потребно.
Не успел я от заботы в рассуждении прудов освободиться, как открывшаяся весна открыла новое поприще к бесчисленным трудам и работам надворным. Бывшая в сей год теплая зима и дурная половодь перепортили у меня многое в саду. Все сие надлежало поправить и починить, а сверх того множество и других начатых и неоконченных дел спешить окончивать и сады наши для ожидаемого прибытия в сие лето Государыни в Тулу приводить, колико можно, в лучшее состояние; ибо все не сомневались в том, что она побывает и у нас в Богородицке. Почему, сообразуясь с повелениями наместника, не жалел я ни трудов, ни работ и не редко безвыходно почти провождал все вешнее время в садах, но сверх того я трудился еще над сочинением большого плана нашему саду. Сын же мой всячески старался выделкою своих садовых картин для Государыни, и картины сии выходили такие, что я сам ими не мог довольно налюбоваться.
Итак, я во весь апрель занимался сими садовыми работами, производимыми отчасти по-прежнему -- виноватыми крестьянами, отчасти выбранными около сего времени дворовыми людьми, или так названными бобылями; ибо как при объезде волостей нашли мы в разных селениях несколько человек от пьянства и нерачения совсем обеднявших крестьян, находящихся не в состоянии платить оброка в податей, то вздумали мы всех сих взять в огородники и составить из них некоторый род дворовых людей, которые, питаясь тут казенным хлебом и довольствуясь определенным им небольшим жалованьем, могли исправлять все нужнейшие мелкие работы и чрез то освободить нас от еженедельного наряда, для сих мелких ежедневных работ, волостных крестьян, которые для них обращались в некоторое отягощение. И сими-то так названными бобылями пользовался я при исправлении нужнейших работ вешних. Но как дел и работ, а особливо по случаю поправления сгоревшего флигеля и строения большой каменной оранжереи было великое множество и сими людьми все оные далеко исправить было не можно, то самая необходимость заставливала меня, по прежнему обыкновению, наряжать кой-когда и с волостей по стольку человек конных и пеших работников, сколько когда было нужно, и производить ими иные другие работы. 0 сем упоминаю я более для того, что от самого сего проистекли после неприятные для меня последствия, как услышите о том в свое время.
Между тем как сие происходило, имел я неудовольствие узнать, что на подкомандующего моего, Бобрпковского управителя г. Верещагина, произошла от тамошних крестьян жалоба о взятках и делаемых им с мужиков некоторых поборах. Ко мне прислан был об нем ордер и велено было мне исследовать сие и принудить его всех просителей удовольствовать. Итак, принужден был я в Бобрики к нему ездить и, погоняв его хорошенько за такие шалости и дурноты, заставил при себе удовлетворить всех просителей и вперед отнюдь на то не покушаться.
Еще памятно мне, что около сего времени деланы мне были из-под руки предложения, не хочу ли я войтить в часть откупщикам по тогдашнему откупу. Но я, гнушаясь всегда сими неправильными наживами, наотрез в том отказал, а хотел довольствоваться одним тем, чем Бог меня благословил.
Еще достопамятно, что около сего же времени случилось было с сыном моим превеликое несчастие: капельмейстер наш, при учении его на скрипице, ненарочным образом чуть было не выколол ему глаза, и сам Господь спас его от явной сей беды превеликой.
Свободное копирование
