С месяцем июнем настали для меня новые заботы и беспокойства. В самом начале оного приехал опять в Тулу наш наместник и ко мне прискакал от него курьер, с повелением, чтоб я поехал в Тулу и привез к нему рапорт и ведомость о всех произведенных и производимых мною работах.
Итак, принужден был я ехать в Тулу и опять, по случившемуся около сего времени ненастью, тащиться по лужам грязи. Наместник принял меня по-прежнему очень милостиво, расспрашивал обо всех работах, был ведомостью моею доволен, велел остаться у себя обедать, а потом, дав кое-какие повеления, в тот же день отпустил меня обратно, сказав, между прочим, чтоб я дожидался его к себе и что он в том же еще месяце намерены, при объезде городов, побывать и у нас в Богородицке.
Сие и исполнил он действительно, и 24-го июня воспоследовало его к нам прибытие. Как он заехал к нам из Епифани и мы о скором прибытии его были предуведомлены, то выезжал я к нему на встречу за несколько верст от города. Он обошелся и в сей раз со мною очень благосклонно и в тот же еще день обходил со мною весь сад и был всеми моими делами и произведенными работами весьма доволен.
Наутрие приехал к нему в гости опять Федор Матвеевич Толстой и, по особливой ко мне благосклонности, остановился в сей раз у меня в доме, и я рад был сему знаменитому и умеющему ценить достоинства умному постояльцу и гостю. Превеликое ненастье помешало в сей день приезжим нашим гулять посадам, и наместник занимался во весь день городскими делами.
Пребывание его в сей раз у нас в Богородицке продлилось против обыкновения долее, нежели во все прежние разы. Целых пять суток он у нас прожил, которые наибольшую часть в гуляньях по садам с своими гостями. Но как у нас с ним все было ладно и шло хорошо, и он так ко мне был благосклонен, что 26-го числа июня удостоил меня своим посещением и у меня даже обедал, то я тем ни мало не скучал, хотя такое долговременное его у нас пребывание и было нам, особливо моим домашним, довольно отяготительно по бесчисленному множеству хлопот и забот, которые все мы должны были иметь относительно продовольствования всей его свиты и доставления слугам его всего нужного. Но все сии отягощения с избытком услаждаемы были изъявляемым мне от наместника всякий день новыми благоволениями.
Наконец, на самый Петров день, отслушав обедню, отобедав и доходив с г. Власовым и со мною еще до сада, доехал он от нас, осыпав меня публично при всех многими похвалами и благодарениями, и я проводил его с удовольствием. Но не успел он уехать, как весь дух мои был растревожен при услышании, что и в сей раз мой лжедруг, наш городничий, по дьявольской зависти своей, непреминул производить бездельнические клеветы и ковал против меня тайные ковы. Я, не зная за собою ничего худого и будучи по всем отношениям не видел, хотя и не опасался оттого никаких для себя вредных следствий, но скорбел духом, узнав новые опыты неблагодарности и злобы ко мне сего человека, которому я никогда ни малейшего зла и досады не причинял, а обращался с ним, как другом, с наивозможнейшим благоприятством.
Свободное копирование
